Цивилизация
Утро я встретил в постели. Все было хорошо. Из окна лился приятный свет. Кошка прыгнула мне на голову.
Открыл почту — и обнаружил удивительное письмо от неизвестного мне адресата Ragoz1932.
«Привет, Алексей! Ты, конечно, будешь удивлен, но я хотел бы в ближайшее время передать тебе ключи от моей квартиры общей площадью 346 квадратных метров. Помещение светлое, все окна во двор, охраняемая парковка. Мы с семьей уезжаем на юг, когда вернемся — неизвестно. Живи сколько хочешь, только поливай цветы и не води девушек неславянского происхождения. Ключи у консьержки. Р.».
Ничего себе день начинается, с восторгом подумал я. Пока намыливал голову, лихорадочно считал, сколько времени займет путь от нового жилья до работы. С другой стороны, зачем теперь работа? Можно сдать полквартиры и жить припеваючи.
Тут одно за другим пришли еще два письма. Первое было от портала «Госуслуги» и сообщало об освобождении меня от оплаты всех госуслуг. Второе, из канцелярии Минэкономразвития за подписью некоего Исрафилова, гласило, что в отношении меня введен персональный курс доллара к рублю — один к четырем.
Стало жарко, голова закружилась и стала набухать чем-то суверенным.
Захотелось отдать распоряжение, написать указ или хотя бы провести пресс-конференцию. С чего же начать, Господи?
За Бога ответило зеркало: лучше всего — с одевания. Я поспешно занялся этим немаловажным делом, как вдруг в дверь позвонили. На площадке стоял человек с бородой. Почему-то я решил, что это Исрафилов, но это был другой. Он сообщил, что с получки приобрел электрокар Tesla, за три дня совершенно накатался и не знает, куда его девать. Свою биографию гость увенчал предложением продать мне электрокар за пять тысяч рублей. Не веря собственному счастью, я выдал ему деньги, а он протянул мне громадный ключ с заржавленными зубцами, присовокупив, что электрокар ждет у подъезда. Уколол меня бородой и упорхнул.
Я заметался по квартире. Происходило что-то очень странное.
В кухне на столе я обнаружил неизвестно кем приготовленный обед: императорская уха с расстегаями, томленный в сметане заяц и крем-брюле с земляникой.
Вся одежда оказалась выстирана и выглажена. Мебель сверкала, как будто ее только что отполировали. Кроме того, весенняя аллергия, которая в этом году пристала ко мне гораздо раньше обычного, вдруг пропала сама собой.
Я включил телевизор: вместо новостей по всем каналам показывали берег моря, детей, играющих в песок, каких-то райских птиц. Звучала музыка Сибелиуса, прерываемая стихами Пушкина. Я выглянул в окно: кто-то в идеальном порядке расставил мусорные баки и покрасил их в разные цвета. Вчерашние алкоголики, обычно исполнявшие композиции певицы Айова, прогуливались по двору парами и выглядели как сотрудники ФСО. На всех деревьях появились листья, а кое-где даже показались цветы.
И тут зазвонил телефон.
Собеседников было двое, они говорили прямо мне в ухо.
— Добрый вечер, — поздоровался первый.
— Привет! — бодро выкрикнул второй.
— Вы кто? — спросил я.
— Он нас не узнает, — констатировал первый, — и это прискорбно. В такое-то время…
— Простите, — сказал я, — мне кажутся знакомыми ваши голоса, однако…
— Хватит сопли жевать, — перебил первый голос. — Звоним мы из Кремля. Зовут нас Дмитрий Сергеевич и Владимир Владимирович. Ты рад?
— Конечно, — сказал я, нащупывая стул.
— Ты, Алексей, простой и хороший человек, — заявил Дмитрий Сергеевич. — И заметки мне твои очень нравятся.
За это я тебе подарю красные штаны.
— А я, — добавил Владимир Владимирович, — поскольку штаны у тебя уже есть, подарю тебе Аляску.
— Куртку?
— Да нет же! — и оба захихикали. — Территорию, исторически принадлежащую России и незаконно присвоенную Америкой в 1867 году. Скажу больше. Я хотел бы, чтобы именно ты, Алексей, стал губернатором Аляски. Помог бы вернуть туда исконно русское население, отремонтировать дороги, построить переправу через Берингов пролив…
Короче, чтобы там сидел серьезный, ответственный человек, которого можно в случае чего повесить.
Ты бы наладил там производство — чего, например, Дмитрий Сергеевич?
— Колбасы, — предположил его собеседник. И вдруг оба начали хохотать так, что у меня зачесались глаза.
— Подождите, — сказал я, — вы разыгрываете меня, что ли?
Они прямо изнемогали от смеха.
— На календарь бы чаще смотрел, — наконец выговорил первый, — 1 апреля — никому не верю! И ведь целый день, целый день!
— Идиот! — выкрикнул второй.
И они еще громче захохотали, завизжали и бросили трубку.
