Победившая война

Война, начатая против западной цивилизации ровно десять лет назад, не закончилась. Более того, Запад во главе с Америкой пока не только не может победить в этой войне, но и продолжает проигрывать. Частично цели, поставленные террористами, организовавшими «9/11», уже достигнуты. И даже то обстоятельство, что не только теоретики исламизма, но и некоторые люди, позиционирующие себя как «либералы», многомудро рассуждают о том, что взрывы башен-близнецов в Нью-Йорке и атаку на Пентагон организовали сами же американские спецслужбы, свидетельствует как минимум не только об отсутствии единства внутри западного интеллектуального сообщества перед лицом исламизма, но и о глубокой мозговой травме, нанесенной так называемой политкорректностью. Эти люди до сих пор не могут понять, на каком они свете, что происходит и, главное, как им быть в условиях, когда большая часть мира (по численности, но наименее состоятельная по располагаемому благосостоянию) ополчилась на ненавистную Америку, олицетворяющую в данном случае весь Запад.

Америка, ввязавшись сначала в войну в Ираке, а затем в Афганистане, не только сегодня отстоит дальше от победы над исламизмом, чем 10 лет назад, но и испытывает серьезнейшие экономические трудности. Если бы не эти две «локальные войны» плюс колоссальные суммы на антитеррористические мероприятия, финансовую систему мира не трясло бы сейчас от перспектив динамики колоссального американского долга.

11 сентября 2001 года миру была навязана во многом новая повестка дня. Такая повестка, которая не идет ему во благо. Она ложна и контрпродуктивна с точки зрения прогресса человечества в целом и развитых стран в частности, каждой в отдельности. Она подменила собой те усилия, которые, сугубо теоретически рассуждая, могли бы быть обращены на решение других, куда более важных для цивилизационного развития нашей планеты задач. У человечества куча проблем, но по уровню своего якобы коллективного подхода к ним оно, по сути, не продвинулось дальше каменного века.

Вместо конструктивного и благожелательного обсуждения и решения общечеловеческих задач страны и народы опять оказались ввергнуты в привычное им в контексте многовековой истории противостояние систем ценностей, культур, режимов, вооруженных формирований, спецслужб, пустых амбиций мелкотравчатых лидеров, наконец. Новая навязанная повестка дня существенным образом изменила баланс между личной свободой и личной безопасностью, проведя такую его переоценку, которая в целом не пошла на пользу той же западной цивилизации. В частностях это выливается для нас как обывателей в параноидальную игру в безопасность в аэропортах, на вокзалах и на улицах (в виде видеокамер): ведь за последние десять лет во многом изменился сам образ жизни в нашей «глобальной деревне». По большому же счету мы оказались в плену ложных целей, ложной системы координат — мы не видим, не планируем даже горизонтов будущего. Разучились. Сиюминутная борьба за безопасность отнимает слишком много творческих, креативных сил. В том числе у целых государств.

Что касается «оппонирующей» Западу силы, то внутри ее на протяжении последних десяти лет мирный, относительно толерантный, цивилизованный, просвещенный, если хотите, ислам во многих странах неуклонно продолжал уступать свои позиции (и души людей) воинствующим исламистам. Кумирами толпы, «мусульманской улицы», зачастую становились мракобесы и террористы, апеллирующие не к реалиям ХХI века, а к инстинктам прошлого. Пассионарный пафос мировой религии в значительной степени оказался отдан на откуп тем, кто идеологически попытается повести великую исламскую культуру в тупик мракобесия и ненависти.

Именно новая повестка дня во многом заставила заговорить и о кризисе демократии западного типа. Которая, словно в тупик, уперлась в стену воинственно-враждебного неприятия многими народами, которые, как было констатировано, к такой демократии «не готовы». Многие из них, впрочем, оказались «не готовы» вообще ни к чему такому, что принято называть «демократией» вообще, зато вдруг прониклись необычайной «готовностью» воспринять нормы шариата в качестве широкой основы для формирования своего образа жизни, видя в них в том числе способ решения тех задач и проблем ХХI века, в которых западный мир существенным образом подзапутался.

Сегодня можно окончательно убедиться в том, сколь наивны и глупы были всякие благодушные псевдолиберальные восторги по поводу так называемой «арабской весны», свергнувшей «плохие» авторитарные режимы в Северной Африке и установившей… какие, собственно? Уже весной закрадывалось сильное подозрение, что наивысшей целью всякой арабской революции в наше время является низвержение еврейского государства у себя под боком. Не более, но и не менее того. Недавний штурм «восставшим народом» Египта израильского посольства в Каире – аккурат накануне 10-летней годовщины атаки на Америку, последнего на сегодня союзника Израиля (даже Турция, по сути, разорвала с ним отношения) – показывает, что «революция» близка к апогею. Надо полагать, вскорости победа «братьев-мусульман» (организация запрещена в России) на выборах оформит эту победу окончательно. И русским туристам придется, к примеру, начать постепенно отвыкать от той манеры поведения в Египте, с которой они расслаблялись там еще год назад.

Примерно то же самое (если не хуже) сейчас происходит в Ливии. Каддафи, каким бы сукиным сыном он ни был, начал соблюдать правила игры Запада, вернулся в мировое сообщество (в том числе принеся нам многомиллиардные контракты), худо-бедно сливал ЦРУ агентов «Аль-Каиды» (организация запрещена в России). Сегодня эти деятели без пяти минут у власти в стране. Во многом всего лишь потому, что амбициозный Никола Саркози изволил обидеться на откровения одного из сыновей Каддафи о том, как тот финансировал его предвыборную кампанию. Теперь же никакие перехваты бывших российских или любых новых контрактов в пользу западных фирм у так называемого «переходного правительства» не перевесит то, что исламисты смогут сделать с Ливией уже в обозримом будущем.

Сирию толкают примерно по тому же пути, притом что с падением режима Башара Асада мир на Ближнем Востоке будет обречен — война станет неизбежной. Что касается так называемого «влияния России», то о такой частности применительно к этому региону после падения сирийского авторитарного, но светского режима можно будет окончательно забыть. Если только наши правители не изберут для себя роль снабженцев организации типа «Хезболла», как происходит с нашей помощью приучение к ядерным технологиям теологического режима иранских мулл.

Что касается Запада, то и применительно к Ливии, и к Сирии, и к Палестине картины «восставшего против диктатора и несправедливости народа» по-прежнему сидят в опутанных старыми стереотипами головах так называемых политических стратегов, рождая политические галлюцинации, претворяемые в практический курс, который еще породит таких монстров, по сравнению с которыми выращенный в пробирке антисоветской битвы ЦРУ в Афганистане Усама бен Ладен покажется еще не самым отпетым отморозком.

Столкнувшись с новыми вызовами, в том числе в лице воинствующего исламизма, западная цивилизация, путаясь и спотыкаясь в обломках порушенных и во многом дискредитировавших себя политкорректности, мультикультурализма и прочего идеологического наследия «старого» либерализма, оказалась по большому счету в идейном вакууме. Сегодняшний мир страдает не только от отсутствия новых больших идей, но и, как следствие, от получивших неадекватную их способностям власть мелких, серых, не способных ни на что большое и амбициозное лидеров. Пожалуй, человечество впервые в своей истории переживает такой кризис самого института политического лидерства, как теперь. Тем прискорбнее, что этот кризис совпал с противостоянием между Западом и исламизмом. В таких условиях скорого, а главное, безболезненного выхода из этого противостояния пока не предвидится.

Ну а то обстоятельство, что за последние 10 лет в самой Америке не произошло ни одного теракта, организованного теми же силами с теми же целями, кто это сделал 11 сентября 2001 года, не дает повода для успокоения. Просто трагические события, названные в свое время «9/11», за истекшее время успели превратиться в процесс. И мы находимся, увы, лишь в самом начале этого процесса.