Цивилизация
Самое удивительное, пожалуй, в истории с присуждением Нобелевской премии мира в этом году — это то, что норвежская пресса, оказывается, заранее довольно единодушно зачислила 72-летнюю Элен Джонсон-Серлиф, президентшу Либерии, в число фаворитов конкурса. То есть эта проблема, оказывается, была сочтена достойной для обсуждения этой самой норвежской прессой. Непривычная, прямо скажем, для наших масс-медиа широта информационных интересов.
Личность она и впрямь достойная: первая женщина-президент в Африке, она прошла и тюрьму, и изгнание, и гражданскую войну. Собственно, война эта толком в стране еще и не стихла. Отсюда вторая часть премии — либерийской правозащитнице Лейме Гбови, которая много делает, как сообщили СМИ и норвежский комитет по присуждению премии, для мирного (посредством женского движения совместно мусульманок и христианок) усмирения тамошних полевых командиров.
Третью часть премии дали активистке из Йемена Таваккуль Карман – то ли в знак признания первых результатов «арабской весны» (я так думаю, что и последних, ничего хорошего эта «весна» пока не сулит), то ли авансом за предстоящее отстранение от власти засидевшегося йеменского президента.
Объединяет всех этих, без сомнения, достойных женщин еще и то, что все они для нас как бы из иной повестки дня. Повестки дня, которая для нас сродни марсианской. В том смысле, что мы, по сути, в среднестатистической массе своей ничего не знаем об окружающем нас мире помимо тех примитивных штампов, которыми нас кормит официальная пропаганда и которые каждодневно порождают чудовищную дремучесть отечественного обывателя, в том числе политическую.
Для российского потребителя масс-медиа вся иноземная жизнь сводится вообще почти только к ураганам, наводнениям, прочим «катастрофизмам» типа еврокризиса или же каким-то отдельным курьезам и гламурным событиям «у них там», а также к протокольной хронике с участием наших первых лиц. Конечно, на каком-нибудь CNN еще можно увидеть репортажи из той же Либерии, интересующие отдельные космополитические «пикейные жилеты» на Западе. Пишут «там у них» о подобных вещах и солидные газеты, и еженедельники (каковых в России почти уже не осталось, а те, что остались, провинциально замкнуты лишь на отечественной повестке дня). В том числе на первых полосах.
Однако не стоит переоценивать значимость этих сюжетов для массового западного потребителя: он в большинстве своем столь же дремуч и не осведомлен о происходящем за пределами его обывательского мирка. Нам, может, и неприятно себе в этом признаваться, но для, скажем, среднестатистического американца события в Либерии и в России – суть явления одного порядка, они в одинаковой степени его не интересуют. Более того, эта степень заинтересованности все больше распространяется и на политический уровень.
Нынешняя премия мира, не вызвавшая ни скандала (как ни крути, но либерийская президентша – это вам не Барак Обама, которому премию мира непонятно с какого перепугу выдали сразу после инаугурации), ни интереса со стороны доминирующих игроков на мировом медиа-рынке, адресована той большей части человечества, которая, в отличие от «золотого миллиарда», живет в основном на примерно два доллара в день или даже меньше. Там, что и подчеркнуто присуждением нынешней премии мира, по-прежнему не решены базовые человеческие проблемы вроде равноправия полов, доступа к питьевой воде, сколь-либо сносному питанию, образованию, к самой примитивной медицине и т. д. Эта нищая всемирная провинция составляет подавляющее большинство населения планеты, однако ее проблемы находятся прочно вне основной информационной мировой повестки дня. Глобализация, как ни парадоксально, не продвинула мир по части коллективной осмысленной работы в решении глобальных проблем. И как бы раньше ни смеялись над термином «новое политическое мышление», сейчас даже и понятия такого в мировой дипломатии нету. Даже для смеха.
Какое-то время назад, скажем, во второй половине ХХ века, в контексте соперничества двух социальных систем могло показаться, что подобные проблемы все же будут находить свое постепенное и поступательное разрешение. Примерно по той аналогии, как революция 1917 года в России оказала мощное воздействие на создание развитых систем социального обеспечения в странах Запада (правда, по итогам соревнования двух систем сам «вдохновитель» процесса был отброшен в этом плане чуть ли не ко временам диккенсовского капитализма). Однако сейчас, в условиях измельчания политиков, всемирного отсутствия идей и стратегического видения перспектив развития, раскол между «центром» (тем же «золотым миллиардом») и всемирной провинцией продолжает усугубляться. Как ни прискорбно, но это происходит на фоне кризиса традиционных демократических институтов. Которые, окончательно подстроившись под надобность быть популярными в каждый отдельный момент перед лицом всеобщей интернетизации и «балканизации» политики (когда сам политический процесс превращается в бесконечное шоу и попытки потрафить множеству разнонаправленных и разнонацеленных групп интересов – то есть угодить всем), утрачивают способность эффективно решать долгосрочные задачи развития. В том числе с помощью сознательно принимаемых «демосом» непопулярных в краткосрочном плане мер. Нынешние политические элиты предстают неспособными мужественно и ответственно предложить обществу осмысленную стратегическую повестку развития, тем более если она требует каких-то даже небольших жертв. И это, увы, не только российское явление.
Наверное, один из самых актуальных вопросов – а может ли всемирная «провинция» в современном мире породить некие силы, способные придать земной цивилизации столь необходимый ей сейчас импульс для качественно иного в своей природе развития? Качественно иного – прежде всего в плане ненасильственности, экологической устойчивости, «достаточности» и пр. Или же эти силы будут порождены, в конечном итоге, соперничеством «золотого миллиарда» и всемирной провинции? Восстанием этой самой провинции, прообраз которого, возможно, мы видим в нынешнем непредсказуемом бурлении того же арабского мира? Кто бы знал ответы на подобные вопросы. Ясно лишь пока, что самого по себе снисходительного умиления, проявляемого раз в год в форме присуждения премии мира, безусловно, пассионарным активистам из стран всемирной провинции, недостаточно для того, чтобы проповедуемые ими гуманистические идеи обрели решающую для своей всемирной материализации силу. А сами эти идеи гуманизма остаются в наше время диковинной экзотикой.
