Цивилизация
Удивительно, как похожи воспоминания о Бомбее его уроженцев и размышления тбилисцев во времена грузино-абхазского конфликта начала девяностых. «Это был безопасный, спокойный, по-настоящему интернациональный город, — говорили они. — В одном дворе играли друг с другом дети грузин, евреев, армян, курдов, нам нечего было делить. Куда это все исчезло», — задавались они риторическим вопросом. Салман Рушди, родившийся в Бомбее, вспоминал его золотой век – «терпимый, сердечный, секуляризованный» город. «Мумбай, — пишет в «Нью-Йорк таймс» о сегодняшней столице Болливуда профессор Сукету Мехта, автор книги о «Бомбее потерянном и обретенном», — это массовая мечта людей, живущих в Южной Азии».
Теракт заставляет говорить о Мумбае-Бомбее как о потерянном рае. Но этот город не только потерянный рай. Он, как и Нью-Йорк, своего рода модель мира, сосредоточенного в одном городе, демонстрационный макет глобализации с западным обликом или восточным ароматом.
Цивилизационные противоречия – старая проблема Индии. В «Прощальном вздохе мавра» Салман Рушди воспроизводит типичный диалог готовой к деколонизации страны, в чем-то напоминающий хорошо известные нам споры западников и славянофилов: «Нас уже бросили не растерзание!.. Наши юноши гибнут в британских мундирах! Национальное богатство вывозится… Они опустошают наши недра… Бомбейские богачи жируют, а народ нищенствует». «Ты задурил себе голову учеными книжками! – возмутилась Эпифания. – …британцы дали нам все, все – цивилизацию, закон, порядок, тебе мало?»
Эти споры продолжаются и сегодня. И не только в Индии. Глобализация вместе с неслучившимся концом истории лишь делают их еще более горячими. И они переходят в горячую стадию, когда случается то, что случилось в Мумбае 26–28 ноября 2008 года. В космополитической столице Востока, в стране, которую называют одним из будущих лидеров мирового экономического развития в составе БРИК. На глазах у всего мира, в прямом эфире – строго про сценарию катастрофы 9/11. Теракт в Мумбае – это телевизионная демонстрация, сигнал, который послан отнюдь не только индийскому политическому руководству и свидетельствующий не только о самой возможности войны двух ядерных государств – Пакистана и Индии. И эта проблема не исключительно Азии. Это сигнал, который послан всему миру – как и в истории с небоскребами-близнецами.
Здесь, в Мумбае, тоже впечатляющие архитектурные объекты, но не в этом дело – они выбраны для плакатной наглядности. Картинка и в самом деле была эффектна – поражала дьявольской красотой, эстетикой террора.
Сигнал следует расшифровывать так: в мире нет безопасных мест, и если можно говорить о подлинной глобализации, то это глобализация терроризма.
Развитие технологий, унификация форм государственного устройства, проникновение рыночной экономики и философии – на все найдется общемировой однотипный ответ. Как 11 сентября 2001 года. Как 26 ноября 2008 года. Малыми силами, в самых неожиданных точках мира, с помощью самых разнообразных способов разрушения.
События в Мумбае, возможно, и чреваты открытым конфликтом государств, третьей мировой войной. Только, скорее, речь идет о четвертой мировой, потому что третья мировая уже идет. Она не локализована в пространстве и времени, она в этом смысле сетевая, ее подземный пожар может прорваться в любом месте, лишь бы был впечатляющий телевизионный эффект. Это длящаяся война, не останавливающаяся ни на минуту. О чем весь мир периодически забывает и о чем ему регулярно напоминают.
Войну ведут невидимые силы, носящие сложнопроизносимые псевдонимы. Их месседж неясен и невнятен, что лишь усугубляет ужас. В чем провинились жертвы теракта? В чем высший смысл и идеология жеста, каковым является террористическая атака? Есть множество объяснений – бедность, фундаментализм, месть – все они рациональны, но на самом деле мы имеем дело с иррациональной силой и логикой. По большому счету – необъяснимой, нерасшифровываемой до конца.
Теракт в Мумбае – это проявление мирового кризиса. Нам только кажется, что кризис исключительно финансовый. Но его экономическое измерение и проявление – лишь одно из многих. Речь идет о кризисе цивилизационной, культурной, моральной матрицы.
И дело, пожалуй, не только в столкновении цивилизаций или в борьбе мирового варварства с цивилизацией как таковой, хотя все это правда. Во всем происходящем есть какой-то еще более глубокий нераспознанный смысл. В этой не знающей границ – в моральном, конфессиональном, географическом смыслах – жестокости. В зашифрованности месседжа, смысл которого неочевиден даже для хорошо обученных исполнителей теракта.
Цитировавшийся профессор Сукету Мехта предлагает отвечать на удары террористов еще большими проявлениями цивилизованности, вплоть до того, чтобы больше – назло врагам – смотреть фильмы Болливуда (пункты проката с этими лентами были первыми объектами, разрушенными талибами (организация запрещена в России), вошедшими в Кабул). Это тоже ответ. Но он явно недостаточен. И это явно не универсальное противоядие. Если оно вообще существует.
Потому что на любой Голливуд найдется безумец, штурмующий небоскребы, а на любой Болливуд – его террористическое подобие в прямом эфире.
