Война фантомных болей

История суха, но зеленеет развесистое дерево ее интерпретаций. 70 лет назад в республиках Балтии, аннексированных (оккупированных, добровольно присоединенных – нужное подчеркнуть) сталинским СССР произошла запланированная Берией массовая депортация эстонцев, латышей, литовцев в Сибирь и Казахстан.

В июле 1941-го Меркулов докладывал, что в ночь с 13 на 14 июня из Эстонии, Латвии, Литвы были высланы 11038 членов семей «буржуазных националистов», 3240 членов семей бывших жандармов и полицейских, 7124 члена семей бывших землевладельцев, промышленников, чиновников, 1649 членов семей бывших офицеров и 2907 прочих (очень напоминает список убитых в Катыни – вот что значит последовательность в классовом подходе!).

Уже шла война, кошмар отступления 1941 года, когда даже самые яростные сталинисты задумывались над тем, почему Сталин оказался не готов к нападению Гитлера, несмотря на пакт Молотова--Риббентропа, солдаты Красной армии погибали на фронте, а НКВД продолжал заниматься своими кровавыми делами.

В начале июля в Латвии были расстреляны 1480 человек. Результат – гитлеровские войска в Риге встречали как освободителей.

Другой результат – беспрецедентная охота на коммунистов, евреев и цыган, в которой активное участие по собственной инициативе приняли латыши. По подсчетам (именно по подсчетам, а не оценкам члена исторической комиссии при президенте Латвии Маргера Вестерманиса), за первые месяцы немецкой оккупации нацистами и коллаборационистами было уничтожено 35 тысяч евреев. Например, только в ночь на 3 июля 1941 года «латышская команда безопасности Арайса» (студент, бывший капрал латышской армии, который затем прошел переподготовку в Германии) арестовала 6000 тысяч евреев, большинство из них были расстреляны в ту же ночь. Сцены постепенной ликвидации рижского гетто чудовищны. Приведу только одну фразу о событиях ноября-декабря 1941 года из длинного доклада бежавшей в Швецию в 1944 году рижской еврейки, который недавно был рассекречен СВР: «Еврейских детей подбрасывали в воздух и стреляли по ним, как по цели». Так развлекались члены «команды Арайса» и эсэсовцы. Всего во время войны погибло 72–73 тысячи латышских евреев.

После немецкой оккупации Латвии снова была советская, и то, что не успел сделать Берия до войны, было доделано после войны.

Сегодня мы имеем то, что имеем: так называемые «войны памяти», использование исторической политики в политике внутренней и внешней, мифологизацию истории.

Результат, если оценивать его по майскому опросу Левада-центра, таков: в списке наиболее враждебно относящихся к России стран второе место (после Грузии) занимает Латвия, затем идут Литва, США, Эстония. Отстают Украина с Польшей.

Второе место Латвии кажется несколько странным — хотя бы с учетом того, сколь часто на улицах Риги звучит русская речь и сколько российских денег инвестировано, ну, хотя бы в ту же Юрмалу, одно из любимых мест отдыха россиян. Объяснение следует искать в событийной канве – в деле Кононова и в том, что у нас несколько высокопарно и преувеличенно называется «маршами эсэсовцев».

Эсэсовцы – это латышский легион СС, формирование, возникшее уже после того, как еврейский вопрос на территории Латвии был решен окончательно. Рекрутировали туда на основе обязательной мобилизации, но многие шли в легион добровольно. Для большинства это была эфемерная возможность бороться за независимость Латвии от большевизма. Поскольку это были еще даже не «лесные братья» и борьба за независимость шла под нацистскими знаменами, встретить понимание у сегодняшней России (да и просто у любого здравомыслящего человека) эти аргументы не могут. Те, кто служил, не были безмозглыми солдатами Урфина Джюса, и они понимали, что такое воевать вместе с теми же влившимися в ряды легиона членами «команды Арайса». Как ни крути, в Латвии не было массового сопротивления нацистской оккупации.

Дело Кононова удивительным образом напоминает сегодняшнее резонансное дело Буданова. То, что сотворил партизан, равно как и то, что совершил Буданов, оправдывается войной. Но и тот, и другой нарушили даже «законы» войны. В конце концов, по приказу Кононова была убита беременная женщина – это чересчур даже для мести. На что, собственно, и обращал внимание Страсбургский суд, который упрекали в том, что он, по сути, признает добровольное вступление Латвии в состав СССР: судьи оценивали не страну, а вполне себе индивидуальные действия ее представителя.

И героизировать Кононова – это все равно что героизировать рядовых солдат латышского легиона СС. Здесь сталкиваются во всей красе две мифологии, обнаруживающие очень низкую культуру памяти у обеих сторон. Впрочем, не стоит преувеличивать и масштабы героизации легиона.

Согласно опросу 2008 года, в Латвии всего 5,4% респондентов гордятся «борьбой латышского легиона СС с Красной армией». С чуть большей симпатией опрошенные относятся к тем, кто сопротивлялся сталинскому режиму в лесах уже после войны – таких 8,8%. И сегодняшним латышам стыдно как за участие в сталинских репрессиях (32,7%), так и в холокосте (26,5%), что по сути равнозначно пособничеству гитлеровцам.

(Все данные воспроизводятся по: The Geopolitics of History in Latvian-Russian Relations, Editor Nils Muiznieks, University of Latvia, 2011.)

…Неделю тому назад в Риге, в рамках «круглого стола» Балтийского форума, я смотрел два весьма талантливых документальных фильмах о трагических и позорных страницах истории Латвии. Что мне было чрезвычайно интересно и по личным мотивам, потому что один мой дед сел в 1938 году по доносу соседа по коммуналке — за то, что он «латыш» (что было не вполне верно с этнической точки зрения, зато соответствовало действительности с позиций географического происхождения), а другой дед освобождал Латвию от фашистов в составе Латышской гвардейской стрелковой дивизии. Фильм Инары Колмане «Неоднозначная история» повествует о трех человеческих историях – латыша, еврея и русского. Каждый из них случайно избежал гибели – кто от рук НКВД, кто от латышей и нацистов. Истории рассказаны совершенно бесстрастно. В том смысле, что в картине нет авторских оценок. Еврея преследуют латыши и немцы, что не мешает ему ради справедливости оговориться, что многие латыши прятали у себя евреев. Русский мальчик, прошедший через лагерь Саласпилс, нашел приют у латышской семьи, хотя более или менее ясно, что он там батрачил. Слезы стояли у меня в глазах в течение всего просмотра. Кроме тех эпизодов (мне стыдно, но это так), которые касались старика-латыша. Возможно, потому, что, в отличие от двух других персонажей, им до сих пор движет не скорбь, а ненависть – к русским и евреям, которые упоминаются вскользь и в разных контекстах, но упоминаются. И еще потому, что он несет цветы 16 марта, в день поминовения латышских легионеров.

Последнее ощущение подтвердил фильм Леонида Млечина «Расколотое небо», где был предложен четкий и ясный критерий: надел эсэсовскую форму, пособничал нацистам – значит, тебе нет оправдания. С логикой споривших с ним – надо соблюдать баланс в демонстрации страданий – Леонид Михайлович, надо сказать, не согласился.

Это более тонкий и профессиональный спор, чем война памяти двух государств, или, точнее, война фантомных болей двух типов массовых представлений об истории. Но и он, этот спор, существует. И мне кажется, позиция Млечина вносит ясность в некоторые недоговоренности.

Латыши, как и русские, как и евреи, как и другие народы, пострадали от Сталина. Советская оккупация была куда как более длительной, чем немецкая, и потому лучше запомнилась.

Народ, на короткий период до войны обретший независимость, вынужден был балансировать между двумя тоталитарными державами, готовыми вот-вот вступить в схватку — и как раз на территории Балтии. Но именно во время войны появляется как минимум категория абсолютного зла. И никакие нюансы личной биографии, пропущенной через драму Большой Истории, не способны оправдать причастности к абсолютному злу. Причастности осмысленной и осознанной.