Невротик в колесе

За многие годы работы в психиатрии привыкаешь к некоторым особо устойчивым стереотипам поведения пациентов. Один из таковых — обыкновение, идет ли речь о выписке из стационара или же об окончании курса амбулаторного лечения, прощаться навсегда. И такое поведение очень даже понятно: ну кому, скажите, охота вновь и вновь возвращаться в эти стены, всегда желтые, каким бы ни был их текущий цвет? И ты-то, конечно, знаешь, что

в большинстве случаев человек рано или поздно придет снова, просто он так горячо и искренне уверен, что этот раз был уж точно последним или вообще единственным, что жалко разубеждать.

А ведь в самом деле, наша психиатрическая болячка — штука упорная, и уж если прицепилась, то отпускает неохотно. Если отпускает вообще. Нет, бывают, конечно, и разовые эпизоды — например, реакция на какие-нибудь события или обстоятельства. Невротическая, депрессивная, даже с галлюцинациями или бредом — все равно большинство шансов за то, что наступит полное излечение.

Или вот белая горячка. Уж на что течет ярко и запоминается всем окружающим — а повторных случаев не так уж и много бывает, видимо, хорошо человек пугается, старается в будущем не допиваться до зеленых человечков, чертиков или что там ему принесет с собой геральдический зверек наркологов.

Другие же болезни психики в массе своей склонны либо течь постоянно, либо время от времени обостряться или декомпенсироваться. Даже такая группа, как неврозы. И ведь вроде бы, с точки зрения психиатрии, ничего фатального: и обострения не носят такого грозного характера, как при психозе, и к сумасшествию не ведут, и инвалидом не делают — если только пациент сам себе эту инвалидность не выплачет. И уж точно от невроза еще никто не помер. Но как же достает этим самым неврозом болеть! Или, как сейчас модно выражаться, заметно снижается качество жизни. Вот и спрашивает человек, в очередной раз испытывающий на себе все прелести декомпенсированного невротического состояния: доктор, неужели невроз неизлечим?

К сожалению, как показывает все та же многолетняя практика, причем не только моя — да, неизлечим. И упорно норовит вернуться. Почему так?

Основная причина кроется в самой сути невроза. Дело в том, что когда-то его полагали заболеванием психогенным, то есть таким, которое вызывается не поражением мозга и не сбоем в работе других систем, а психологическими причинами. В частности, конфликтами, значимыми для той или иной личности и, соответственно, предопределяющими развитие того или иного (но для конкретного человека — строго определенного) типа невроза.

К примеру, для неврастении считали характерным конфликт между вполне себе цельной, но утомленной и истощенной личностью, и внешними неблагоприятными обстоятельствами и невзгодами, которые выпали на ее долю, причем в таком объеме, что преодолеть их не представляется возможным, Боливар не выдержит двоих.

Для истерического невроза значимым считается конфликт между по-детски нетерпеливыми хотелками чудовищно эгоцентричного «Я» и невозможностью получить все это вот прям сейчас. Для невроза ипохондрического... ну вы помните цитату из «Формулы любви»: ипохондрия есть жестокое любострастие, которое содержит дух в непрерывном печальном положении. Между прочим, практически в точку: значимым для ипохондрии считался конфликт между тайными, но осуждаемыми нормами морали желаниями, и необходимостью их подавлять.

Соответственно, некогда считалось, что достаточно сбить остроту невроза медикаментами, а потом подключить психотерапию, чтобы вскрыть суть текущего конфликта и сделать его неактуальным для пациента — и наступит излечение. Или во всяком случае долгая ремиссия. До следующего назревшего конфликта.

Только вот оказалось, что не хватает этого разбора полетов для restitutio ad integrum. А дальнейшие поиски выявили, что каждому типу невроза соответствует своя особая... скажем так, генетическая прошивка. Она и тип личности определяет, и черты характера, и особенности психических и биохимических реакций.

С одной стороны, стало понятнее, почему, скажем, неврастенику глубоко фиолетов тип конфликта, который успешно подкашивает ипохондрика: он просто генетически не заточен на такое остро реагировать. Какое такое любострастие — пахать надо, преодолевать и грузить себя новыми проблемами!

С другой стороны, гены — штука устойчивая. Найдите мне психотерапевта, умеющего уговорить генетическую программу устыдиться и подкорректироваться — и я пойду строить ему храм и набиваться в апостолы. Ну вот не умеем мы пока работать с генами — во всяком случае, настолько тонко и с настолько предсказуемым результатом, да без опасных последствий — чтобы взяться за проблему еще и с этой стороны. Так что же делать?

Есть, оказывается, еще один момент, о котором знают или догадываются и психиатры, и их пациенты-невротики, но который все время как-то ускользает из фокуса их внимания. И касается он сфер высоких, уровня мировоззрения. Речь идет о целях, которые ставит перед собою человек. Неожиданно?

А между тем, если доктор внимательно расспросит, а пациент хорошенько припомнит, то окажется, что (если рассмотреть массу случаев и составить некое подобие статистики) есть в жизни моменты, когда о неврозе и не вспоминается, даже если до этого были эпизоды. И это как раз такие моменты, когда перед человеком стояла цель, которой он всей душой желал добиться. Дом там построить, сына вырастить, дерево посадить. Ну или что-то еще основополагающее, стратегическое, с точки зрения собственной жизни. Для каждого — свое, но свое такое, чтобы вот прямо свет в окошке, чтобы «вижу цель — не вижу препятствий».

И вот пока было движение к этой цели — пусть со всеми трудностями и нервотрепками — человек о неврозе и не вспоминал даже. Какой такой невроз? Некогда, я тут сбычей мечт занят!

А вот когда цель достигнута или утрачена, а новая не поставлена, когда наступает затишье в планах — вот тогда этот вакуум и начинает заполняться всякими недомоганиями и переживаниями. Словно волчок, который потерял обороты и зашатался. И вот, вместо того, чтобы почивать на лаврах достигнутого или насладиться паузой перед следующим восхождением, человек вынужден тратить нервы, время и силы на то, чтобы справиться с неврозом.

Вывод вроде бы простой: нужно постоянное движение к какой-то очередной цели. Но есть, как всегда, нюанс. Не может ни один психотерапевт, ни один психиатр взять и сказать: вот вам новая цель, дорогой товарищ, двигайтесь в указанном направлении, у вас смартфон с навигатором, вы не заблудитесь.

Не получится. Почему? Мало подсказать. Нужно, чтобы человек принял решение сам, причем не просто принял, а всей душой, включив этот пункт в свое мировоззрение, как очередную — собственную — директиву. А этого извне не сделать, что, с одной стороны, к лучшему, иначе бы нами всеми слишком легко было бы управлять, а с другой стороны — эту работу никто за человека не сделает.