Мое государство

В Таджикистане собираются официально запретить практику разводов посредством отправки SMS-сообщений. По исламским традициям для расторжения брака мужчине достаточно трижды сказать жене: «Талак!» После троекратного «талак» брак считается расторгнутым. Практика не говорить это страшное для женщины слово лично, а скидывать его на мобильный, популярна у трудовых мигрантов, уезжающих на заработки в Россию, оставляя свои семьи дома. Это маленький штрих к истории испытаний, которым подвергает институт семьи технологический прогресс, не подкрепленный прогрессом человеческой натуры. И повод подумать о том, зачем нам вообще нужны семьи. Которые на самом деле никакие не ячейки общества, а элемент частной жизни человека, наши маленькие личные государства.

Чисто статистически в России институт семьи активно деградирует. По данным Росстата, в 1950 году при 12 браках на 1000 человек в РСФСР было всего полразвода. В 2009-м браков на ту же 1000 жителей стало 8,5, а разводов — 4,9. То есть люди существенно реже создают официальные семьи и в 10 раз чаще разводятся.

Здесь российская картина не отличается от ситуации в подавляющем большинстве западных стран. Большие пробоины получает институт брака и в традиционалистских исламских государствах. Троекратное «талак» по мобильному телефону, скрытая проституция в Иране, где мужчина и женщина заключают для этого официальный брак на час, практически полное отсутствие стран, где был бы запрещен развод — все это признаки постепенного размывания вековых семейных устоев. Каких-то полтора века назад развод, наоборот, в большинстве стран мира был юридически невозможен. Не случайно «Анна Каренина» читалась современниками Льва Толстого как актуальный политический роман на фоне бурных споров в российском обществе о необходимости узаконить расторжение брака по инициативе женщины.

Кризис семьи — прямое следствие увеличения степени свободы людей и развития демократии. Но оплакивать старые добрые семейные ценности, мне кажется, не стоит. Куда важнее понять, что такое семья для каждого из нас. Прежде всего это один из способов уменьшить меру нашего изначального неотменимого личного одиночества и создать вокруг себя мир, где мы можем устанавливать свои правила или не подчиняться правилам внешнего мира.

Точно так же, как «мой дом — моя крепость», где есть маленький шанс выдержать осаду обстоятельств внешней жизни, «моя семья — мое государство».

В этом смысле семья и любовь связаны друг с другом очень нелинейно. Они из разных понятийных рядов. Семья — институт, любовь — чувство. Семья — способ устройства личной жизни, любовь — попытка испытать полноту существования. Такую полноту существования, как в любви, мы испытываем, например, в боли и ситуативном (а не общем, метафизическом) страхе. Великое счастье и большая редкость, когда удается совместить любовь как чувство и семью как личное государство. Сама по себе семья не способ разрушения или поддержания любви. Люди равным образом могут сохранять любовь друг к другу, живя в официальном или гражданском браке или не живя вместе вовсе. Точно так же они могут потерять любовь независимо от оформления статуса отношений.

Любая семья состоит из отдельных людей, которые не перестают быть отдельными из-за штампа в паспорте или из-за того, что один человек рожден другим. Нас не обязывает ничто, кроме нашего желания быть обязанными. Семья — способ договорных отношений между людьми. Любовь — желание быть вместе, ни о чем не договариваясь. Тот же Лев Толстой, один из самых безжалостных исследователей мира человеческих отношений, прямо писал о том, что старики в семье неизбежно становятся обузой. Люди вообще очень часто обуза друг для друга — в болезни, во всплесках наболевших эмоций, в бытовой беспомощности, в немощи своего слишком малого и слишком большого возраста. Не говоря уже о том, как часто человек по физиологическим или психологическим причинам становится обузой для самого себя.

Семья еще и способ нашей борьбы с неумолимым временем и внешними обстоятельствами. Попытка найти точку опоры в зыбком мире на фоне быстротечности земного существования.

Есть и другие подлинные или мнимые точки опоры — работа, творчество, вера, психологические тренинги, социальные сети в интернете, банальный страх смерти, наконец. Семья — один из самых распространенных способов персонального ответа человека на вопрос о смысле жизни. На самом деле человеку, особенно рефлексирующему, мыслящему, очень трудно обосновать себе самому необходимость жить дальше. Страх физического и морального одиночества для многих из нас почти равен страху смерти. Семья — возможность победить эту угрозу, не столько найти вторую половинку, сколько окружить себя людьми, ради которых можно постараться жить, с которыми стоит попробовать разделить страхи, надежды, радости, поражения.

Поэтому до тех пор, пока люди не перестанут бояться одиночества и смерти, пока будут искать прочной любви, семья останется. В нашем мире, где общественные условности и государство постепенно утрачивают контроль над семьей, где все больше людей могут путешествовать по реальному или виртуальному миру, меняя страны, фамилии, профессии, круг общения, ей, конечно, придется несладко. Просто важно понимать: чаще всего неизбежные неудачи в строительстве личного государства не являются признаком того, что вы совершенно никудышный человек. Построить дом человеческих отношений гораздо сложнее, чем возвести любое архитектурное сооружение. Вообще трудно жить первый раз и с непривычки.