Цивилизация
Однажды мы с подругами устроили девичник: все как полагается — немного алкоголя, немного сплетен, обмен платьями и мнениями. Ну а поскольку компания у нас была интернациональная, конечно, заговорили о Голливуде.
Гнусный Харви, проклятые шовинисты, секс как оружие и универсальная валюта, бедная Гвинет Пэлтроу. Бедная Анджелина Джоли. Бедные все, кого годами унижали режиссеры, продюсеры, кастинг-директора и прочие влиятельные сволочи, полагающие женщин своей собственностью...
Как это ужасно, когда ты вынуждена терпеть, как терпели все эти женщины, которые, наконец, набрались смелости и выплеснули свою боль в публичное пространство.
И теперь все должно измениться, потому что гнусный Харви — это лишь первая ласточка. Гнусная распущенная ласточка, которая пользовалась своими ресурсами и тем, что у женщин, которых он домогался, нет выбора.
— Но теперь он за все заплатит, и мне его нисколько не жалко, — воинственно размахивая бокалом, сказала Кармен из Бразилии.
— И те, вроде Мэтта Деймона, они тоже должны заплатить, — подтвердила ирландка Элизабет. — Они все знали и ничего не делали.
— Заплатят они или нет, но как раньше уже не будет, — добавила я. — Теперь каждая влиятельная шовинистическая свинья сто раз подумает, прежде чем лезть к женщинам.
— А мою подругу бил муж. Много лет бил, — сказала вдруг мексиканка Мария. — А когда она умерла, снова женился. Наверно, и новую жену тоже бьет.
— Ты не подумай, что я занимаюсь обвинением жертвы, — осторожно сказала политкорректная Элизабет, — но почему эта женщина вообще вышла за него замуж, зная, что он абьюзер? Или она не знала?
— Да знала, конечно, — вздохнула Мария. — Это маленький город, очень бедный, там все друг друга знают. Но когда ты вдова с тремя детьми, и у тебя нет работы…
После некоторой паузы Кармен сказала:
— У каждой из нас, наверно, есть такие подруги. Кто терпит, потому что некуда пойти.
Это правда. Такие подруги есть у меня. Такие соседки. Такие родственницы. Те, что знают, каково это — когда выбора действительно нет. И Мэтта Деймона, которому можно хотя бы пожаловаться, нет тоже.
И вся эта голливудская история не внушает им ни надежды, ни оптимизма, потому что когда ты пытаешься выжить, тебе не до Голливуда.
Нет выбора — это когда тебе некуда уйти. Когда у тебя нет дома и нет денег, но есть дети, которых надо кормить и одевать. Когда от насильника зависит не твой шанс на успех, а сама твоя жизнь и жизнь твоих близких. Все прочее — сделка. Для которой требуются как минимум двое.
Ты берешь деньги или другие ресурсы за то, чтобы молча проглотить оскорбление — значит, ты участник сделки. Ты остаешься с партнером, который проявляет неуважение — значит, ты участник сделки.
Два взрослых человека ударили по рукам в тот момент, когда один предложил эту сделку, а второй согласился. Да, сделка эта грязная и нечестная. Но, заключив ее, ты перестаешь быть жертвой и становишься одной из сторон договора. Особенно если потом многие годы ты так или иначе извлекаешь из него выгоду.
Жертвы — это женщины, которые годами вынуждены терпеть насилие и домогательства, и о которых никогда не напишет «Нью-Йорк Таймс».
Это, по разным данным, от тридцати до двухсот тысяч убитых в год только в России, тех, чья судьба мало кому интересна — просто потому что они не Анджелины Джоли и не Гвинет Пэлтроу. И вот для них, для таких женщин, бабий бунт в Голливуде — это реалити-шоу в жанре «богатые тоже плачут».
— Да плюнула бы она этому Харкни в морду, — пожала плечами одна из таких женщин, — и пошла кассиршей в супермаркет. Чем так мучиться.
Для нее это работа мечты — кассирша в супермаркете. Но в воронежской деревне нет супермаркета. А есть хозяйство, которое кормит и которое без мужика, какой он ни есть, не потянуть просто физически. И таких женщин в мире сотни миллионов.
Их истории могли бы заставить содрогнуться — если бы кто-нибудь слушал. Но много ли вы видели на обложках журналов заплаканных жительниц Подмосковья?
И потому крестовый поход голливудских див, если они вообще о нем слышали, не вызывает у них ни сочувствия, ни жалости.
Когда речь не идет о выживании, какой частью себя ты готова поступиться за доступ к ресурсам — финансовым, карьерным, эмоциональным? Когда на одной чаше весов твои принципы или, скажем, политические взгляды, а на другой сохранение привычного образа жизни — что ты выберешь?
Что ты выберешь — самоуважение или многолетнее молчание в обмен на шанс самореализоваться и стать успешной? Нет ничего плохого в том, чтобы выбрать ресурс. Но стоит помнить, что такой выбор лишает тебя возможности отменить сделку.
Трудно ждать от бедных жителей Панэма сочувствия к богатым обитателям Капитолия. Еще труднее — заставить их поверить в то, что однажды и они смогут дать по рукам распоясавшемуся боссу или партнеру-абьюзеру.
И потому не стоит говорить, что история Харви Вайнштейна изменит мир. Ничего она не изменит, пока мы будем считать жертвами тех, кто на самом деле ими не является. И не замечать настоящих жертв, у которых нет медийных ресурсов, репутации и влияния, какое есть у Анджелины Джоли, которой сочувствует сейчас весь мир.
То, что делал Харви Вайнштейн и ему подобные, — отвратительно. Но поток обвинений и флэшмобов, которые Катрин Денев совершенно справедливо назвала «ужасными», выглядит лицемерным.
В Голливуде царят дискриминация и насилие! Очнитесь, дамы, дискриминация и насилие царят во всем мире! Не первый год, не первый век и не первое тысячелетие.
И миллионы женщин молчат об этом не потому что им заплатили или дали роль, а потому что всем наплевать на ужас, который им приходится переживать каждый день своей жизни.
Изменится ли что-нибудь в Капитолии, когда оттуда вычистят гнусных харви? Да. Власть.
Изменится ли что-нибудь в дистриктах? Я так не думаю. Во всяком случае, не таким образом.
