Газета.Ru в Telegram
Новые комментарии +

Важнее победы

Журналист

Я не очень люблю футбол.

Во-первых, мне скучно. Два раза по сорок пять, плюс дополнительное время, плюс пенальти – итого часа два минимум. За два часа я могу приготовить обед на пять человек. Вымыть балконное остекление. Связать сантиметров тридцать широкого шарфа, если узор несложный. Да много полезного можно сделать за два часа. А наблюдать за маленькими фигурками с одним мячом — чего полезного?

Во-вторых, мне завидно. Молодые, здоровые, богатые парни зарабатывают огромные деньги, бегая по полю и пытаясь забить гол, а потом покупают Ferrari. А ты сидишь, как дурак, у телевизора со своим дешевым пивом, и орешь: «Давай, беги, забей!» То есть вроде как — заработай еще больше и опять купи Ferrari, а то одной-то тебе мало!

В-третьих, мне всегда жалко проигравших. Даже если это какие-нибудь очень противные личности. Поэтому я никогда не смотрю первые минуты после матчей – чтобы не видеть, как здоровенные лбы закрывают лицо руками и плачут.

А поскольку я наполовину живу в Португалии, где футбол даже не спорт, а вполне себе религия, представьте, каково мне приходится. Когда меня впервые спросили: «Какой твой клуб?» — я растерялась. Потому что я ведь не Абрамович, откуда у меня свой клуб. Не-не-не, купить любой дурак может, сказали мне, а какой клуб ты любишь? Никакой, ответила я.

— Значит, будешь «Бенфика», — решили соседи.

Португальцы именно так и говорят: он «Бенфика», она «Бенфика», я «Бенфика» с рождения и до смерти. Ну или там «Спортинг».

Но быть «Бенфикой» мне не хотелось, потому что если ты «Бенфика», то с тобой непременно будут говорить о «Бенфике», а я в этом ничего не понимаю. Поэтому я придумала для себя футбольный лайфхак: выбрала наиболее убогую с точки зрения турнирной таблицы команду и стала со скорбной гордостью говорить: я – «Эштрела Амадора».

И португальцы тогда похлопывали меня по плечу и так же скорбно говорили: ну ничего, ничего, ты держись как-то. А поскольку люди они по большей части воспитанные, то разговоры о футболе в моем присутствии сворачивались: зачем лишний раз причинять человеку невыносимые душевные муки. В день, когда «Эштрела Амадора» прекратила свое существование, в нашем кафе меня встретили так, словно я разом лишилась всей родни. А Луиш, бывший вор-домушник, ныне добропорядочный сквоттер, восхищенно сказал:

— Как она держится. Какая она сильная.

В общем, я делаю все, чтобы футбол присутствовал в моей жизни минимально. У нас с футболом, можно сказать, взаимная вежливая холодность. И потому чемпионат мира до недавнего времени вызывал у меня только глухое раздражение: пробрался все-таки, не спрятаться теперь не скрыться. Пробки, толпы, вопли.

— Да ты чего? – изумились португальские соседи. – Круто же!

Ну конечно, подумала я, вам-то не привыкать, у вас каждый раз круто, когда «Бенфика» играет. Мне даже телевизор не надо включать, когда «Бенфика» забивает, весь квартал ходит ходуном так, что стены трясутся. Верный знак: если штукатурка мне на голову посыпалась, значит, забили.

— Может, и круто, — сварливо сказала я. – Если побеждать.

Соседи посмотрели на меня странно.

— Ты вообще ничего не понимаешь в футболе, да? – догадался сквоттер Луиш. – При чем тут вообще победы?

И тогда я стала думать. В чем же смысл соревнования, как не в победе? Спортивные состязания как бескровный суррогат войны. Футбольное поле как поле битвы. Гол как доказательство доминирования. Разве не к этому в конце-то концов сводятся все эти матчи, кубки и мундиали?

Вот с этими мыслями я и сидела на трибуне подмосковного стадиона в ожидании, когда на поле на открытую тренировку выйдут игроки португальской сборной. А позади меня сидел парнишка лет четырнадцати – сидел и тихо перечислял игроков по именам. Сначала – португальцев. Потом англичан. Потом наших. Дальше пошли какие-то совсем незнакомые мне фамилии.

Этот парнишка – у него не было билета, и он стоял под дождем среди двух десятков таких же несчастливцев, кто очень хотел, но не мог попасть на стадион. Они все приехали из Москвы в надежде на лишний билетик, но судьба улыбнулась именно ему. У кого-то изменились планы, билет оказался не нужен, и в первые секунды парень не поверил, что ему его правда отдают. А потом бросился на шею дарителю, презрев подростковую надменность и захлебываясь от счастья. И вот теперь он сидел на трибуне, вцепившись руками в кресло и неотрывно глядя на мокрое поле.

Там было много таких детей – постарше и совсем маленьких, которых привели родители, и которые гроздьями висели на ограждении. Их осторожно отдирали от холодных металлических труб, сдавали родителям, но они как-то просачивались обратно, и в конце концов волонтеры и охранники, устав бороться со стихией, просто следили за тем, чтобы никто не застрял головой между этими трубами.

А еще там были португальские болельщики, которые проехали пять тысяч километров на обклеенном футбольной символикой старом автомобиле. Они фотографировались с другими болельщиками, желали нам удачи и говорили, какой это праздник – попасть на чемпионат.

— Вне зависимости от результата? – коварно спросила я.

— Ты когда вечеринку устраиваешь, тоже ждешь результата? – удивились они.

У меня после вечеринок результат один: похмелье.

— Но если вечеринка была хорошая, разве оно того не стоило?

Потом в метро я объясняла семидесятилетней испанской болельщице разницу между «Площадью Революции» и «Охотным рядом». Я увидела, вернее, услышала бразильцев – их всегда слышно издалека – которые обменивались фанатскими шарфами с ребятами из Уругвая, а потом сокрушались: ну, что мы за дураки, надо было потом, после чемпионата меняться! В последние несколько дней я видела много такого, чего в Москве не было очень давно, а может и никогда.

Ну да, я не люблю футбол. Но это не значит, что я не люблю праздник и не могу стать его частью. Даже наоборот: я не люблю футбол, и потому мне неважно, кто победит. Пробки, перекрытия улиц и все неудобства, без которых невозможно ни одно событие такого масштаба – это тоже неважно.

А что важно?

А вот когда маленький мальчик на подмосковном стадионе по-русски закричал «Рональдоооо! Помаши мне!» Роналду обернулся, и в этот момент у него отобрали мяч. Но это тоже было неважно, потому что он помахал, и мальчик завопил от восторга и счастья. И его папа, у которого он сидел на плечах – тоже.

Вот это важно. А все остальное – нет.

Хорошего нам праздника.

Новости и материалы
МЧС выявило работавших в «Крокусе» мошенников под видом кинологов
Страдающий от лудомании игрок «Ньюкасла» может получить новую дисквалификацию
Apple выпустит уникальный процессор для своих компьютеров
СБУ заочно предъявила новое обвинение главе ДНР Пушилину
Лена Катина рассказала, почему считает выступление «Тату» на «Евровидении» личным позором
На Украине хотят отказаться от привязки курса гривны к доллару
Основателя криптобиржи FTX приговорили к 25 годам тюрьмы
Пока еще несуществующий смартфон Huawei стал самым желанным у китайцев
В Москве задержали директора «Росатома» Сахарова
Стало известно будущее Федотова после расторжения контракта с ЦСКА
Судья чемпионата России по танцам подала иск из-за травли после теракта в «Крокусе»
В Польше предрекли Киеву скорое поражение из-за Зеленского
Генпрокуратура потребовала изъять «Кубань-Вино» в собственность государства
В Краснодаре водитель чуть не сбил пенсионера, а затем пнул его ногой
Экс-игрок «Динамо» считает, что клуб поборется за победу в РПЛ
Российская дошкольница сломала в двух местах ногу, упав с крыльца детского сада
Японцы выпустили смартфон, который можно мыть
В Оренбурге «ясновидящая» подожгла ПВЗ после отказа в приеме на работу
Все новости