Цивилизация
Помните, как раньше мальчики за девочками в школе ухаживали? Портфель носили. Это означало, они уже пара. Мальчики, они ж ответственности еще не боятся: хоть каждые пять минут женись — не страшно.
Мальчик Андрей, который меня по-настоящему любил, другие знаки внимания мне оказывал. Он сбросил мне на голову лампочку с седьмого этажа.
И попал.
Он мне ни разу не сказал, что любит, я сама знала. Потому что стоит рядом, смотрит в глаза, как собака.
Детские знаки внимания — неписаные правила советской суровой куртуазности. Их было много. Подножку поставить, например. Да и портфелем тем же самым по хребту шарахнуть можно, тоже знак внимания.
Такое у нас было эротическое детство. Сколько помню, стремления у нас друг к дружке с мальчиком Андреем были вполне внятно либидозные, хоть съешь друг друга.
Детей я люблю. Почти как Лев Толстой из литературного анекдота. И чтоб полная комната, и чтоб шагу ступить негде, а мне еще подавай. А взрослых терпеть не могу.
Это каким же мощным должен быть взрослый, чтобы привлечь и удержать внимание? Даже затрудняюсь портрет такого человека живописать. А с детьми всегда интересно. Взрослые все уже знают. А что именно они знают, спрашивается! Какова цена их знания? Пустяковая цена. А дети ничего не знают. Они переливаются, меняются, они удивляются, пугаются, обмирают от страха, они открыты.
Я их путаю. Я их смущаю. Они меня восхищают. Они меня держат за свою. Они со мной на ты.
Так же вчера сидела с 13-летней дочкой своей подруги, и она мне рассказывала про сексуальность современных подростков. Мы с ее мамой как открыли рот, так до сих пор и не закрыли.
Конечно, мы безнадежно отстали, мы позавчерашки, и все уже поди давно знают, что такое слеш, фам-слеш, слешеры, твинцест, мужская беременность, яой, йифф. Особенно мне понравился жанр Everyone Is Gay, когда персонажам известного произведения всем до одного — трава не расти — приписывается гомосексуальность, без малейших намеков на это в оригинальном тексте и без малейших попыток объяснений от автора. Для таких же отсталых, как я, поясню: все перечисленные странные слова — это все удивительные жанры современного творчества, рассказы, комиксы.
Началось все невинно. Девочка Полина учится в седьмом классе. Высокая, необычная, похожа на Лидию Вертинскую, жену поэта, маму сестер Вертинских — королевишна, полуптица, полулань, полудевица.
В их школе только старшие классы, как раз с седьмого по одиннадцатый. За неимением первоклашки на церемонии последнего звонка выпускник нес на плече именно ее с колокольчиком в руках. Я, больше чтобы разговор поддержать, ляпнула, мол, хороша же эротическая сценка. Юноша несет на плече не ребенка, а девушку. На что Полина снисходительно хмыкнула: «Ну он же не мальчика нес!»
То есть?
«Если б мальчика, тогда б все шушукались, что они гомо, что они пара. Если девочка сидит на коленях у мальчика, они просто друзья. А если мальчик положил руку на плечо другу, автоматически они пара. Знаками внимания мальчиков к мальчикам считаются, когда дотронулся, когда пожал руку, когда подрался. Когда дерутся — это же очень близкий контакт, вот фантазия и разыгрывается», — рассказывает Полина.
Те, кто ищет в любом мужском контакте гомосексуальность, называются слешеры.
Психологи взяли и посчитали, что 90% слешеров — девочки. Девочкам больше неоткуда брать романтику.
Взрослые оккупировали традиционную любовь в сериалах и превратили ее в насилие и в торг. В русских сериалах романтики нет.
Зато романтику, но гомосексуальную, теперь можно черпать из сериалов иностранных. В сюжете, заметим, ничего такого не наблюдается. Но это для неопытного глаза. Чемпионы по слешеровским фантазиям — Холмс и Ватсон из сериала «Шерлок» и Гарри Поттер и Драко Малфой из знаменитого фэнтезийного киносериала.
Я тоже, кажется, в юности была слешером: мне очень нравилось представлять, как я поставлю сцену соблазнения Ставрогина Верховенским.
«— Ставрогин, вы красавец! — вскричал Петр Степанович почти в упоении. О, я вас изучил! Я на вас часто сбоку, из угла гляжу! <...> Я люблю красоту. Я нигилист, но люблю красоту. Разве нигилисты красоту не любят? Они только идолов не любят, ну а я люблю идола! Вы мой идол! <...> Вы предводитель, вы солнце, а я ваш червяк...
Он вдруг поцеловал у него руку. Холод прошел по спине Ставрогина, и он в испуге вырвал свою руку. Они остановились».
Почитайте, детки, хоть ради слеша русскую классику. Там есть о чем пофантазировать.
Интересная вещь романтика. Убивай ее, не убивай — она лезет, изуродованная, хромая, грязная, с фингалом под глазом — и застенчиво улыбается.
Эх, тургеневские девушки. Ах, падать в обморок от его долгого взгляда. А может быть, от тугого корсета. Не знаю. Главное — падать в обморок. Мне, например, всегда хотелось в обморок. «Я вас люблю, к чему лукавить». «Я не могу слышать, как шуршит ваше платье!» «Она смеется, как будто переливается через край» — и все — ты влюблен. И мычишь от любви. И возбуждение до боли, до паралича. И письма. Письма. (По-французски.)
Любовь с первого взгляда. Нет, даже лучше не с первого. А наоборот: знаешь, знаешь человека — потом вдруг какая-то неожиданность, частность, цвет, свет, звук, ее смех, его ироничная реплика — и все становится на свои места, и энтропия оборачивается гармонией.
И ждать любимую час, два часа ждать. И она придет. Через два часа. И все эти два часа быть совершенно счастливым, потому что ты ждешь ее.
И плакать. И вспоминать. И помнить тот самый день до мельчайших подробностей.
Когда вдруг среди прохожих, чужих и незнакомых людей, он вдруг увидел ее. Она шла спокойно, не торопясь, их взгляды встретились, и она улыбнулась — он увидел белоснежный, до рези в глазах, воротничок у нее на шее, почувствовал запах акации, и в ту же секунду понял, что любит ее, сильно и на всю жизнь. У нее еще были духи, он не знал какие, спустя много лет он узнал этот запах на одной из прохожих женщин — чуть не умер.
Все ушло, все умчалося...
Оборачивается ли слеш гомосексуальными половыми отношениями? Мой единственный эксперт Полина уверяет, что нет. Судя по страницам в сети, здесь есть романтические сайты, где девушки постят отчаянные тексты: «Друзья, умоляю, срочно, есть ли у кого-то фотки, где парни целуются?» — есть и порнографические, где двум порноартистам приклеены славные головы Шерлока и его верного друга.
«Слеш — это надолго», — говорит По. Полина рассказывает, что девушки, выйдя замуж, продолжают оставаться слешерами, то есть видят мир исключительно в его гомосексуальной краске.
Воля ваша, но что-то тут «не тае», как говорил мужик Аким у Толстого.
Напрашивается антиутопия вроде замятинской «Мы».
Сперва вонзили нож в горло романтике, потом краткий период агонии этой романтики (то, что я пытаюсь сейчас описать), а потом сексуальный день по разнарядке. Потом за сексом все — в очередь, потом людям выдают вместо имени номера, номер 3006 — в постель к номеру 1004, а вдруг возникшая любовь просто раздражает, бесит, как случайно затесавшийся в идеальное уравнение неразложимый иррациональный член.
