Цивилизация
Недавно я ездила со своим алабаем в путешествие. Да-да, с алабаем! Собаку не с кем было оставить, отвозить в гостиницу для животных не хотелось, поэтому годовалый и почти пятидесятикилограммовый волкодав поехал со мной в Хельсинки, оттуда поплыл на пароме в Таллин, из Таллина отправился по балтийскому побережью. В России мне говорили: «Вы с ума сошли! Она ведь там всех съест! Вас выгонят!» А я не верила. Потому что давно заметила, что в Европе собак не боятся. Никаких вообще. Хотя особенно огромные породы не разводят.
У нас же все наоборот: тот же алабай сегодня переживает пик популярности. Вероятно, это самая популярная сейчас в России порода, алабаев рождается больше, чем той-терьеров. Также популярны кавказские овчарки, кане корсо — в общем, наш народ любит все, что побольше. И притом страшно этих собак боится. Я давно задумываюсь, как в наших людях страсть к огромным животным уживается с панической их боязнью.
В Европе те же кане корсо спокойно гуляют в парке без поводка. Я как-то встретила такую собаку на газоне в центре Кракова, возле остановки. Хозяйка отпустила ее с поводка и уткнулась в телефон. В Финляндии, в Германии я видела, как не только без намордника, но и без поводка заходят в электричку немецкие овчарки. А одна такая собака, без поводка, в аэропорту оформлялась вместе хозяином на самолет. Никто ее не боялся. Вы понимаете? Никто! И никто не орал: «Немедленно заберите собаку!», «Я ее сейчас пристрелю!», «Где полиция?»
Можете себе представить такое безоблачное сожительство людей и собак в России?
А можете представить, что в центре Петербурга или Москвы кто-то придет в ресторан с алабаем и сядет на летней террасе? Пусть даже не с алабаем, а с немецкой овчаркой? Да у нас даже с тем же той-терьером нельзя по городу пройти.
У меня есть той-терьер. Если мы выходим с ней в людное место, обязательно кто-нибудь визжит истошно: «Возьмите собаку на руки! Вдруг она кусается? Тут же дети!» А в собаке, между прочим, живого веса меньше полутора кило.
Представить себе волкодава мирно гуляющим по Невскому проспекту или Никольской и вовсе невозможно. В Петербурге девушка-журналист увидела недавно в троллейбусе кавказскую овчарку — это обсуждал весь городской фейсбук! Обсуждали как предвестие конца света. Ну, потому что ничего страшнее собаки в троллейбусе для нашего человека быть не может. А в Хельсинки мы прекрасно гуляли с волкодавом по центру и фотографировались. Собака ходила по старым улочкам, по набережной. Плыла на пароме и ехала с чужими людьми в лифте.
И среди иностранцев нашлись люди, которые без раздумий вошли в лифт, где уже сидит такая собака. Еще и погладить норовили.
Вообще, от двухнедельной поездки с алабаем по Европе у нас осталось только одно негативное впечатление — люди тянули к ней руки. Подходили, расспрашивали про породу, просили сфотографироваться — там такие собаки встречаются редко. Но главное, что совершенно незнакомые случайные прохожие подходили гладить ее, теребить за нос, брать за лапу. Собаку! Пятидесятикилограммовую! За нос! Нам это не очень нравится, потому что из-за ошибки в дрессировке собака недоверчиво относится к чужим мужчинам, которые ласково ее приманивают.
Когда мы перед поездкой сами себя убеждали, что в Европе собак не боятся, когда нам рассказывали об этом знакомые собачники, мы даже представить себе не могли, что там их настолько не боятся.
Потому что в России нашу собаку пугаются, даже когда она играет у нас на участке, за двухметровым забором, в мячик. Некоторые соседи проходят мимо и крестятся: «Госссподи Исусе!» Я не шучу! Сосед с параллельной улицы очень культурно и вежливо попросил все время водить собаку в наморднике. Говорит — это «клыкастое когтистое чудовище держит в оторопи полдеревни». Как держит, если собака за пределами участка не бывает без поводка, а на поводке ведет себя за территорией, словно плюшевый мишка? Нет, говорит сосед, все равно все боятся. Есть даже женщина, которая требует, чтобы животное и на участке в наморднике ходило!
Когда мы собрались с ней за границу, взяли намордник. Но нас предупредили, что за такие трюки владельцев могут припереть к стенке «зеленые». И штраф выписать за издевательство над животными.
У нас огромная разница в культуре и практике владения животными. В Финляндии, как и в другой развитой стране, любой человек, встретив на улице большую собаку, точно уверен, что она нормальная. Потому что ни один владелец собаки не выведет свое животное из дому, если полностью не уверен в его управляемости. Штрафы там настолько большие, а уголовная ответственность за агрессивную собаку настолько велика, что рисковать никто не хочет. А для тех, кто все же готов рискнуть, у государства придуманы дополнительные меры — собак серьезных пород тестируют на агрессивность. Не прошедших тест усыпляют. Суровая правда жизни. И в ней, в этой маленькой правде, кроется бездна. Там немодно пестовать в собаках агрессию. А если кто идет против моды, его собаку усыпляют.
В России все еще не прошел культ агрессивных собак. Если финн или англичанин заводит большую собаку, значит, она ему просто нравится. Если ее держат у нас — точно хотят всех вокруг напугать. В России любую собаку, которая хотя бы в пять раз больше кошки, стараются водить на цепи и в строгом ошейнике. Сколько раз я видела, как в Петербурге в парк ведут поводке-цепи и в двойном строгом ошейнике лабрадоров.
У собаки тупые злые глаза, слюни текут, она тянет поводок, шипы впиваются в шею, на морде лишь одно выражение — «сейчас всех порву!» У хозяйки на лице написано то же самое.
Вы вообще представляете, что нужно было сделать и в скольких поколениях со всеми этими лабрадорами, малинуа, фокс-терьерами, чтобы они так озверели и ходили только в шипах?
В России заводчики испортили абсолютно все служебные и аборигенные крупные породы. Абсолютно! Каких собак ни возьми, везде видно, как буквально за несколько лет селекции российского поголовья порода укрупнялась и делалась агрессивной. Заводчики немецких овчарок удивляются, когда видят, какие маленькие собаки этой породы у самих немцев. И какие дружелюбные. Потому что у нас немецкую овчарку буквально за двадцать лет разведения укрупнили почти на треть и отбраковали неагрессивных особей. Из доберманов сделали собак-убийц. Выведенный для собачьих боев бультерьер получил в России репутацию людоеда. А уж как испортили волкодавов! Сегодня российское поголовье кавказских и среднеазиатских овчарок почти вполовину крупнее, чем их собраться на исторической родине. За несколько лет разведения среднеазиатских овчарок у нас даже поменяли стандарт и на пять сантиметров увеличили минимальный допустимый рост. Любители алабаев приезжают в Туркменистан или Таджикистан, видят, какие мелкие собаки охраняют там стада от волков, и воротят нос: «Фи! Да мы за 10 лет научились плодить собак величиной с медведя». Таджики и туркмены только пожимают плечами — зачем им волкодав размером с медведя? Им же волков пугать, а не соседей.
Я не шучу. В России, на Ставрополье вывели самую большую в мире собаку. Ею стал алабай Бульдозер! Годы селекции, тренировок, спортивного питания — и получился огромный злющий пес, который выступал на боях и был когда-то в страшной моде. Он разъелся до 130 кг и с этим весом успел побывать самой большой собакой. Будьдозер обрюхатил множество отборных племенных сук и сразу чуть ли не на полметра укрупнил значительную часть поголовья этой породы — заводчики и владельцы были в восторге.
Сегодня в нашей стране трудно найти щенка волкодава, не испорченного приливанием кровей догов или амстаффов. Есть, конечно, энтузиасты, которые хранят чистоту породы, но таковых осталось мало и их собаки смотрятся теперь против потомков Бульдозера малышами.
Эти огромные и совершенно больные собаки сегодня в жуткой моде. Покупают их, правда, в основном в страны СНГ. Конечно, и в Америке или в Британии есть любители стокилограммовых собак. Однако там их заводит соответствующая публика: обитатели гангстерских районов, негритянских бедных гетто или, напротив, белые скинхеды — все, кто страсть как любит пугать прохожих. То есть там любовь к огромным злым собакам — очевидная девиация, а у нас норма.
Злая псина под 100 кг, которая с налившимися кровью глазами кидается на забор и к которой сам хозяин боится подойти — это норма. Один мужчина хвастался мне: дескать, пес у него такой злой, что его кормят только с лопаты — страшно приблизиться.
Если собака недостаточно злая, в России ее сажают на цепь на год-другой, чтобы озверела. Если слишком злая, собаку не водят на коррекцию поведения — ею хвастаются, пускают в расплод, за щенками от такой собаки очередь. Придумали кучу тестов, как с щенячества выявлять самых злых: выбирают черную пасть, стравливают щенков. Растравку на человека начинают сегодня среди служебных пород часто даже в полгода — щенка приучают хватать за горло, драть людей. Кинологов, которые работают «на рукав» или в защитном костюме и притравливают собак, развелась сегодня тьма. По деревням и дачным поселкам они гастролируют, словно бродячие артисты. И везде найдут себе кусок хлеба.
Я однажды на форуме любителей алабаев обмолвилась, что не хочу проходить с собакой защитный курс дрессировки и «ставить» ее на человека — меня обругали и высмеяли: зачем держать большую собаку, если она не будет по команде хватать человека за горло?
Наши люди все еще очень злые и недоверчивые. И собаки у них злые. Когда-то, например, в 1980-1990-е, злая собака для многих была единственной защитой. Во времена тотальных квартирных краж, когда воры вламывались в двери даже при детях, без страха оставить ребенка дома одного можно было только с ротвейлером. Но те времена прошли, а злые собаки остались.
Когда я вижу финна, немца, англичанина с кане корсо, немецкой овчаркой и тем же ротвейлером, я понимаю, что человек всем хочет сказать: смотрите, какая у меня красивая собака! А у нас человек с таким псом надменно сообщает: вот какая она злая!
Понятно, все в такой стране люди боятся даже той-терьеров.
Удивительное дело: за границей к нашей собаке подходили и россияне. Также сюсюкались с ней, просили погладить. Я смотрела на них и была абсолютно уверена, что те же люди на следующий день вернутся в Россию и будут шарахаться от любой собаки: «Почему она без намордника? Кто вам разрешил такой длинный поводок? А она у вас не бешенная?» Когда мы возвращались в Россию, то остановились по ту сторону границы. Вышли прогуляться, вывести собаку. Разумеется, на поводке. Рядом гуляли с маленькими собачками наши соотечественники. Спокойно гуляли. Но вот мы пересекли границу и остановились на заправке. Снова вышли погулять. Следом вышли те двое с собачками. Увидев нашу алабайку, они сделали недовольные лица и убежали на другую сторону стоянки: они вдруг решили, что их собачек сейчас съедят. Потому что знают: там мы за собаку ответственны, там достаточно собаке один раз кинуться на человека или животных, и нам не позавидуешь. Здесь же, в России, никакой ответственности нет, а есть только культ озверевших животных. Мы — родина самых больших в мире собак.
