Цивилизация
Большой русский актер Алексей Серебряков, гражданин России, основатель фонда помощи детям-сиротам «Время жить», живущий в Канаде с женой (россиянкой, гражданкой Канады) и тремя детьми (два из них – усыновлены, много ли вы знаете наших оголтелых патриотов, усыновивших ребенка?) и работающий в России, «посмел» назвать российской национальной идеей «силу, наглость и хамство». Кроме того, он назвал характеристиками российской власти «враньё и воровство».
Публичная реакция на слова Серебрякова, в которой обывательского хамства было точно в избытке, тем не менее, заслуживает внимания и препарирования.
Важно понять, почему россиянам — не только тем, кто во власти, но и обывателям, — действительно важно иметь хоть какую-нибудь национальную идею.
Любой российской власти (этого не изменили ни дворцовые перевороты, ни три русские революции) — для того, чтобы под прикрытием этой великой идеи спокойно заниматься в том числе «враньем и воровством». Обывателям — для того, чтобы их собственная не слишком радостная и достойная жизнь с каждодневными бытовыми унижениями хотя бы отчасти компенсировалась неким однозначно праведным высшим смыслом существования страны, где они живут.
Когда человеку нечем гордиться в своей жизни, он легче склонен гордиться абстрактным величием государства. Тяга к национальной идее, к этой искусственной подпорке самого факта существования страны — верный признак национального кризиса самодостаточности.
Формально Алексей Серебряков действительно неправ.
Сила, наглость и хамство, равно как и вранье с воровством, не могут быть «идеей». Это не идея, а набор свойств. Их можно приписывать отдельному человеческому или национальному характеру, а также конкретной политике конкретной страны. Но то, что эти слова задели людей за живое — само по себе показательно. Серебряков явно угодил в больное место.
В 2016 году про национальную идею высказывался и российский президент. Путин выразился в том духе, что «единственной национальной идеей в России может быть патриотизм, любовь к Родине». Однако патриотизм – чувство. А чувства тоже не могут быть «идеей». Они — человеческая реакция на идею, страну или другого человека.
Один из критиковавших слова Серебрякова — режиссер Андрей Кончаловский — назвал нашей национальной идеей способность россиян объединяться перед лицом беды. И сказал, что «так было всегда». Опять неправда. «Способность объединяться» — действие. И оно не может быть идеей — лишь следствием влияния на людей какой-то идеи или их комплекса. Более того, объединялись перед лицом опасности и беды мы тоже далеко не всегда. Вот вам самый свежий пример: всего-то 26 с небольшим лет назад советские люди (россияне в том числе) не стали объединяться, чтобы защитить распадавшийся Советский Союз. Причем распада советской империи тогда явно хотело меньшинство населения. Однако большинство почему-то никоим образом не вступилось за свою страну. Возможно, потому, что не считало ее вполне «своей»
Поистине феерическую реакцию на слова Алексея Серебрякова продемонстрировал первый заместитель председателя комитета Госдумы по развитию гражданского общества Иван Сухарев. Он подготовил запрос министру культуры с предложением «рассмотреть возможность выпуска рекомендации для режиссеров не задействовать актеров с антироссийскими взглядами в фильмах с госфинансированием». На основании этого депутатского запроса Алексей Серебряков к своей триаде «сила-наглость-хамство» смело мог бы добавить четвертый компонент — «глупость». Прекрасна даже не сама рекомендация министру культуры определять за режиссеров, кого им снимать в своих фильмах, даже если это кино финансируется государством. Еще прекраснее выражение «антироссийские взгляды».
Ни у какой страны не может быть абстрактных «государственных» или «национальных» взглядов, отдельных от взглядов населяющих ее людей. Взгляды могут быть антивоенными, антиклерикальными, антинаучными – но внутри России не может быть антироссийских, внутри США — антиамериканских, внутри Австрии — антиавстрийских.
Потому что нет каких-то особых «российских», «американских» или «австрийских». Есть человеческие взгляды (иногда, конечно, бесчеловечные).
Разумеется, депутат Сухарев под «антироссийскими» подразумевает взгляды, отличающиеся от официальной точки зрения начальства. Но в России по Конституции пока не запрещено не совпадать во взглядах не только с главой государства, но даже и с депутатом Сухаревым.
Очень любопытной оказалась и публичная реакция части тех, кто не стремился огульно осуждать слова Серебрякова. В частности, меня поразил крайне эмоциональный и, несомненно, искренний текст одной российской журналистки примерно с таким пафосом: «Серебряков неправ, называя всех россиян наглецами и хамами. Ведь у нас есть и другие люди. Вот я, например, не такая. Но неправы и критики Серебрякова, потому что мы разные и всем нам надо договариваться, иначе мы тут друг друга уничтожим».
Всё хорошо, но при чем здесь национальная идея? Спору нет, договариваться желательно – самые ожесточенные словесные споры точно лучше убийства оппонента или гражданской войны. Нет сомнений и в том, что не все мы — наглецы и хамы, признающие только грубую силу. Но Серебряков не называл хамами и наглецами всех россиян — он лишь высказал мнение, что эти свойства кажутся значительной части наших соотечественников доблестью, а не пороком. Причем и для политики государства — тоже.
Опять же, понятно, что, например, в любом фашистском государстве не все его жители — фашисты. Некоторые – и вовсе антифашисты. Но, тем не менее, не греша против истины, мы легко можем назвать конкретные фашистские государства, существовавшие в истории человечества.
Сумма российских реакций на слова Серебрякова показывает: люди у нас, похоже, в принципе не понимают, что такое «национальная идея». Это не свойство характера — конкретного человеческого или мифологического национального. Это не личные взгляды любого конкретного жителя страны на мироздание, добро и зло. Не может быть никакой персональной национальной идеи. Это — ответ на вопрос, «зачем мы?», более-менее устраивающий нацию.
Это сформулированные на уровне философских текстов, публичных высказываний, а иногда и писаного закона высший смысл и цели существования государства и гражданской нации. Именно гражданской, а не титульной — поэтому никакая «русская идея» не может быть российской национальной, пока в России живут не только русские.
Была ли национальная идея у России раньше? Несомненно. Для российской империи таковой стала знаменитая максима инока Филофея: «Москва — Третий Рим, а четвертому не бывать».
То есть, Россия как последняя (никакой следующей не будет и быть не может) истинно христианская империя. Царство божие на Земле. В России советской эта идея трансформировалась не принципиально: в качестве национальной идеи в СССР нам продавали самую справедливую страну на планете, строящую «единственно правильное» коммунистическое общество. Причем это коммунистическое «царство» тоже должно было стать последним и окончательным.
При этом амбиции нашей страны быть не просто великой, но еще и уникальной, единственной в своем роде, оставались неизменными на протяжении как минимум 500 последних лет, с момента окончательного утверждения Москвы в качестве столицы.
Кроме того, сохранялись амбиции России не только быть великой, но еще и заставлять других жить в соответствии с нашими представлениями о «прекрасном». Не случайно вполне официальным девизом советской России в 1919 году стала приписываемая двум главным вождям революции — Ленину и Троцкому — фраза «железной рукой загоним человечество к счастью». Они мечтали именно о мировой пролетарской революции, а не о ее победе в одной отдельно взятой стране. Затем эта фраза глубоко символично стала кумачовым лозунгом в сталинских Соловецких лагерях. Тут важна не только «железная рука», но и желание «загнать к счастью» непременно «всё человечество». В позднесоветские времена эта идея экспансии, «экспорта социализма» при отсутствии уважения к международному праву и чужим правилам трансформировалась в известный анекдот: «Советский Союз с кем хочет, с тем и граничит». Отсутствие границ – моральных и географических — играет важную роль в нашем национальном самосознании и сейчас.
В итоге оба проекта — последней истинной православной империи и «страны полной и окончательной победы коммунизма» (в которой, кстати, по мысли Ленина, государство должно было отмереть за ненадобностью, как «машина для угнетения») — обернулись крахом. Последовательно распались и Российская империя, и СССР.
Но наше желание иметь некую национальную идею, высший смысл существования для страны, причем непременно распространять его за наши географические пределы, сеять разумное, доброе, вечное не у себя и в особо крупных размерах – увы, никуда не исчезло.
Есть ли у России национальная идея сейчас? Нет. Но ее поиски — прежде всего в районе Донбасса и Сирии – все последние годы идут активно. Россия точно хочет быть великой страной. Более того, явочным порядком, априори мы уже считаем себя великими. Правда, в чем состоит это величие — не конкретизируем, потому что мы и сами не очень понимаем. В основном речь идет о некоем абстрактном «величии духа» и нашей «особой духовности». Именно поэтому так обижаемся, когда вроде бы «наш русский мужик» Алексей Серебряков смеет говорить про нас «такое».
Нужна ли вообще государствам национальная идея? Не обязательно. У большинства государств мира ее не было, нет и не будет. Никому ничего не известно про норвежскую, швейцарскую, сейшельскую, ямайскую, аргентинскую или итальянскую («первого Рима» хватило с лихвой) национальную идею. А вот американская национальная идея есть, причем она сильно похожа на российскую. Это тоже идея абстрактного величия страны, ее уникальности и исключительности, которая почему-то дает право учить жить других.
Вообще когда государство сочиняет себе некую абстрактную миссию и она находит поддержку в народных массах (пусть даже безмолвную, когда молчание знак согласия) — жди беды. Вместо того, чтобы заниматься собственным развитием, такая «идейная» страна начинает самоутверждаться на мировой арене за чужой счет и за счет жизней собственных граждан — далеко не всегда адекватными и мирными способами.
Если не хватает ума, деликатности и экономической мощи, в ход идут сила, наглость и хамство. А также враньё и воровство. Те самые слова, которыми так взбудоражил переживающую период очередной глубокой исторической ломки Россию большой русский актер Алексей Серебряков.
