Славянский пожар

Каждый рожденный в Ташкенте мальчик не может не знать этого: когда караван поворачивает в другую сторону, последний верблюд становится первым. Еще год назад Европа и Америка солидарно именовали президента Белоруссии Александра Лукашенко «последним диктатором Европы», а Россия готовилась принимать в 2014 году в постолимпийском Сочи саммит «большой восьмерки».

Сейчас Минск вдруг оказался важнейшим центром мировой дипломатии, а насчет того, кто является «последним диктатором Европы», появились и другие мнения.

Независимо от того, чем на самом деле окажется перемирие в Донбассе, эта война уже привела к тектоническим сдвигам на постсоветском пространстве. К слову, сам факт переговоров по телефону между президентами России и Украины является автоматическим признанием того, что Россия — участник войны: о перемирии всегда договариваются именно воюющие стороны, и Порошенко, естественно, беседовал об этом не с бородаями-захарченками-пургиными, а с единственным пока возможным гарантом прекращения огня ополченцев. Про остальной мир — как-нибудь в другой раз. Пока поговорим только о ближайших соседях.

На днях из уст двух формально главных союзников путинской России – президентов Белоруссии и Казахстана – прозвучали очень важные высказывания для понимания масштабов беды, в которую ввергают всех нас сторонники самого примитивного и варварского из всех возможных вариантов российской идентичности – племенной. Она же идея так называемого «русского мира».

Лукашенко, желая отмести подозрения в том, что Белоруссия стремилась извлечь политическую выгоду, организуя в Минске встречу лидеров Таможенного союза и Украины при участии Евросоюза, заявил: «Мы принадлежим одному славянскому миру, и в этом мире вспыхнул пожар. И я это болезненно и эмоционально воспринимаю. И когда мне начинают говорить о том, что вот какие-то дивиденды… Чепуха полная! На этом играть ни в коем случае нельзя! Беда у людей. И кто мы потом будем, если мы из этого будем доставать какие-то горячие головешки и использовать для себя?»

В свою очередь президент Казахстана Нурсултан Назарбаев не исключил выхода своей страны из Евразийского экономического союза. «Если правила, изложенные в соглашении, не будут соблюдаться, Казахстан имеет право выйти из Евразийского экономического союза, — заявил он. — Я говорил это раньше, и я говорю это снова. Казахстан не будет частью организации, которая представляет угрозу для нашей независимости. Наша независимость является высшей ценностью, за которую сражались наши предки. Прежде всего, мы никогда никому не сдадимся и сделаем все, чтобы защитить себя».

Лукашенко говорит о пожаре внутри «славянского мира» (организация запрещена в России). Но что именно подожгло этот «славянский мир»? Его подожгла практическая реализация на территории Украины концепции «русского мира» без границ, о котором нынче пишет пламенные статьи в еще год назад маргинальную, с точки зрения внимания представителей власти, газету «Завтра» советник президента России по интеграции со странами Таможенного союза и Единого экономического пространства Сергей Глазьев.

Вы помните, когда в последние месяцы кто-нибудь из российских политиков, включая президента Путина, говорил про «славянский мир» или «славянское братство»? Зато мы постоянно слышим из их уст слова про некий мифический «русский мир», про «Новороссию». Украину тот же Глазьев открыто называет искусственным несуществующим государством. Но чем в таком случае является «Новороссия», о которой почти 150 лет вообще не было ни слуху ни духу?

И если «Киев – мать городов русских», как постоянно твердил мне в нашем споре один живущий в Москве украинский журналист, ярый сторонник Новороссии, то что в этой системе координат Москва? Киевская Русь – не Российская империя (Новороссия, напомню в очередной раз, как губерния была ликвидирована в 1872 году), а Российская империя – не Советский Союз.

В «русском мире» Новороссии не существовало никакой сегодняшней России. В советском мире Крым не был частью Украины или России, он был частью единого государства СССР. Так что ставшая ядром нового российского фундаментализма племенная идентичность «русского мира» прямо подрывает легитимные основы существования нынешней российской государственности.

Теперь вернемся к назарбаевским словам. Он называет независимость высшей ценностью и говорит: «Мы никогда никому не сдадимся». Кому, кроме самих казахстанцев, адресованы эти слова? Кто – чисто гипотетически – может напасть на Казахстан? Только тот, кто отстаивает идею «русского мира». В Казахстане по-прежнему немало русских, есть север страны, где относительно мало казахов и исторические земли Российской империи. Оказалось, в России, мягко говоря, не все осознают, что никакой Российской империи и СССР в 2014 году от Р.Х. не существует. История с игрой России в «народные республики» на территории Украины – понятное дело, не ради какого-то «русского мира», а прежде всего для того, чтобы не допустить интеграции соседней страны с Евросоюзом и НАТО или вовсе уничтожить украинскую государственность – окончательно лишила ориентиров власти Белоруссии и Казахстана. А также всех прочих постсоветских государств.

Выяснилось, что Россия де-факто не признает государственности других бывших советских республик и их географических границ. Она ни разу не сказала, что именно понимает под «русским миром» и на какие меры готова пойти ради его… тут даже слово точное сразу не подберешь — «установления»?, «завоевания»?, «воссоединения»?, «реконструкции»?

Когда Россия способствовала расчленению Грузии в 2008 году, силой отторгнув и без того дрейфовавшие в сторону независимости от Тбилиси Абхазию и Южную Осетию, никакого «русского мира» в головах российских политиков еще не было. Никто из партнеров России по бывшему СССР так и не признал независимость этих территорий. Но по крайней мере этим партнерам тогда было понятно, что Россия имела ужасные отношения с режимом Михаила Саакашвили, а Южная Осетия и Абхазия давно не хотели быть частью Грузии.

Присоединение Крыма и, главное, попытки силой создать внутри Украины абсолютно умозрительные государственные конструкции под маркой «русского мира» автоматически поставили привыкших к безраздельному господству в своих государствах лидеров Белоруссии и Казахстана перед прямым вопросом: «А что, если наши страны следующие?»

Одно из важнейших следствий войны России с Украиной (будем откровенны, Белоруссия и Казахстан воспринимают это именно так, они не верят, что Россия — не сторона конфликта, что бы ни говорили на людях их пожизненные президенты) – четкое понимание даже у наших ближайших союзников: наша страна в ее нынешнем состоянии, увы, может в любой момент захотеть уничтожить их государственность. Они также понимают, что если бы Россия задумала повторить украинский вариант где-нибудь в странах Балтии, НАТО придется давать военный отпор. А за Белоруссию, Казахстан, Узбекистан, Азербайджан или Армению не заступится никто.

Ни разу не обозначив четкие политические и географические границы «русского мира» и не отказываясь от этой опасной утопии, российская власть не только обнуляет почти четверть века истории постсоветской России, то есть себя сегодняшнюю.

Она автоматически оказывается в принципиально разных мирах даже с Белоруссией (у той мир «славянский», а не «русский») и Казахстаном, который по определению не может быть частью ни славянского, ни русского мира.

В этой ситуации Евразийский экономический союз становится для Казахстана и Белоруссии прежде всего формой защиты от России. Но не абсолютной гарантией. В практическом плане идея «русского мира» неизбежно будет подталкивать бывшие советские республики, даже несмотря на внешнее участие в интеграционных проектах с Москвой, к Китаю, к США, к ЕС – куда угодно, но подальше от России. Единственной на сегодняшний момент страны, которая может погубить их не слишком прочную государственность.