Любовь и Война

Всего 11 месяцев назад на стадионе «Фишт» в Сочи проходила церемония открытия зимних Олимпийских игр. Называлась она «Сны о России». Главной ее героиней была девочка по имени Любовь.

Тогда нам впервые, как стало понятно позже, были явлены картины нашей новой национальной идеи — так называемого русского мира.

Классики русской литературы ХIХ века… «Дягилевские сезоны» в Париже… Русские художники-авангардисты… Покорение космоса… Вот что видела в своих снах о России воздушная девочка Любовь. Буквально спустя месяц явью стали другие сны о «русском мире». В этих снах и, что гораздо страшнее, наяву правит бал перекошенная от злобы на весь остальной мир старуха Война с лицами мужиков в камуфляже. Признаки интеллекта или духовности в этих лицах, схожесть с Дягилевым или Львом Толстым не отыскать даже сыщику уровня Шерлока Холмса.

Какой из этих двух «русских миров» настоящий? Существует ли «русский мир» вообще? Зачем мы начали грезить (точнее, бредить) о нем именно в уходящем году? И почему раньше никого, кроме горстки пассионарных фриков, на время ставших генеральными конструкторами нашей повседневности, этот самый «русский мир» как практический рецепт сегодняшней жизни не интересовал?

Наконец, главный вопрос: «русский мир» — география или набор ценностей? «Где» или «что»?

Раз уж мы стали погружаться в анализ этого мира волшебных грез (мучительное пробуждение России от тяжелого похмельного геополитического сна не за горами, чему способствуют стоимость нефти, рубля и гречки), стоит вспомнить, что в паре с выражением «русский мир» у нас совсем недавно активно употреблялось выражение «русская весна». Теперь оно, если вы заметили, исчезло. Какая уж тут весна, когда на дворе декабрь во всех смыслах и происходящее больше похоже на «ядерную зиму».

Проблема утраченного «русского мира» возникла не сегодня. Она очень сильно звучала в русской эмиграции. В утрированном виде примерно так: «А в комнатах наших сидят комиссары и девочек наших ведут в кабинет». Свою лепту в описание атрибутики «русского мира», сама того не ведая, в свое время внесла группа «Любэ»: «Что Сибирь, что Аляска — два берега: баня, водка, гармонь и лосось».

Конечно, баня-водка-гармонь-и-лосось — это вам не Пушкин-Толстой-Достоевский-и-православие, но все-таки тоже вполне допустимая часть «русского мира».

Проблема в том, что все эти атрибуты «русского мира» из песни «Любэ» есть и у других народов. И даже — видимо, все-таки придется открыть самим себе эту страшную тайну — разнополый секс как культурная норма не является монопольной ценностью «русского мира».

В «лихие 90-е» пришлось налаживать какую-то жизнь на руинах прежней. Поэтому было не до «русского мира». Как и в «тучные нулевые», когда под руководством нынешнего вождя «русского мира» одни россияне (те, что подальше от власти) мирно благоустраивали дачные шесть соток, не особо отвлекаясь на резонансные теракты в стране, а другие (те, что поближе) обживали свои новые дворцы и заграничные фазенды.

Нас отправили на поиски вымышленного «русского мира» в тот самый момент, когда власти стала очевидна физическая и метафизическая растерянность нации перед своей собственной страной. Перед нерешенной проблемой места России в мире. Перед отсутствием вариантов ответа на вопрос, кто мы и откуда. И главное, куда.

Мы не находим себе места ни в своей стране, ни в мире.

Мы находимся в бессрочной экспедиции за несуществующим, вместо того чтобы обустраивать свой русский, татарский, чеченский, еврейский мир на гигантской территории под названием Россия. Здесь и сейчас. Власти и народу так надоела собственная несовершенная страна, что они начали строить мифическую.

Русские люди живут в десятках, если не в сотнях стран мира. Значит ли это, что во все эти страны надо срочно присылать вежливых «зеленых человечков»? Все то, что происходит, и есть наш «русский мир»? Сотни миллионов людей, считающих себя русскими (я, еврей, всю свою жизнь думаю, пишу, читаю, радуюсь, злюсь, огорчаюсь исключительно по-русски и потому тоже часть «русского мира» — уж простите), живут свою единственную жизнь вот для этого?

У живущих по всему миру русских, несомненно, есть какие-то сугубо национальные традиции и обычаи. Как есть и абсолютно интернациональные или общечеловеческие.

Русский мир без кавычек — это наше культурное наследие. Наши технические и научные достижения. Но не полупьяное быдло в камуфляже. Не рассуждения о некоей национальной монополии на совесть и другие моральные добродетели. При этом русский язык — главное объединяющее и конституирующее начало русского мира, что бы под ни понимать, — балансирует на грани выпадения из десятки мировых языков. На нем говорит все меньше людей. Прежде всего потому, что уменьшается влияние на мир самой России.

Можно считать «Макдоналдсы» и Голливуд, присутствующие повсюду, американским миром. Карлсона, который живет на крыше, — шведским миром. Хоккей с шайбой — канадским миром, хотя он точно такой же русский, чешский, шведский и финский. Но надо ли нации вообще иметь свой «мир» как некую пространственную или ментальную протяженность?

В конце концов, каждому из нас принадлежит весь мир при всей необходимости неприкосновенности частной собственности. Каждый из нас не только личность, не только часть своего народа, но и часть рода людского.

И если мы вдруг стремительно становимся чужими этому миру — не как отдельные личности, а как нация, — значит, дело в нас, а не в мире.

Пора прекратить сеять хаос внутри страны и у соседей в поисках мифического «русского мира». Реальный русский мир — вот он, у нас под ногами. В самой России. С таким вот курсом рубля. С таким образованием. С такой медициной. С такими депутатами и чиновниками. С такими дорогами. Нам реально есть чем заняться у себя дома.

Может, для начала просто мысленно вернуться на 11 месяцев назад. А не на 140 лет, как адепты мифической Новороссии. Всего-то в февраль 2014 года. Когда девочка Любовь спала и видела сладкие сны о великой русской литературе, о художниках-авангардистах, о «Дягилевских сезонах» в Париже, о Гагарине в космосе.

Когда Россия еще была сложной, противоречивой, но важной и неотъемлемой частью сложного, противоречивого, но единого человечества. А старуха Война даже не думала просыпаться...