Цивилизация
Когда ко мне в деревню приезжают гости из Москвы, я везу их на выбор либо в Плес, либо в Юрьевец. Два маленьких городка на Волге, очень красиво расположенные, с видами и старинными постройками, с историей, культурной памятью. Важно понять, что гости ценят больше — комфорт или подлинность. Если комфорт, то ехать надо в Плес: там туристическая зона, сувениры, рестораны, променад, музей, пляж. Если подлинность — то Юрьевец, там упадок и разрушение, депрессия, покосившиеся дома, никакой еды, никаких гостиниц, но бесспорное обаяние уходящих в окончательное небытие следов старины и оглушительной красоты вид на окрестности, на Горьковское море, из центра которого торчит крест — в честь затопленного при строительстве водохранилища монастыря. Когда-то именно здесь, а не в Плесе, писал Левитан свои знаменитые картины «Тихая обитель» и «Вечерний звон».
Я знаю, что для многих именно Плес сегодня — идеальный туристический центр. Там есть программа, средства, канализация, газофикация, есть даже архитектурный надзор, сообщество влиятельных людей, горнолыжные трассы, набережная с причалом, кофейня Кувшинниковой, частные гостевые дома, в которых накормят копченных лещом, там проводят фестивали, выставки. В общем — рай для туриста.
Но мне милее Юрьевец, сонный город, где после четырех часов дня не встретишь на улице живого человека, где дома заросли травой, а главная улица Советская упирается в лодочные гаражи.
И хотя горько сознавать, что вся эта красота, эти смешные колонны, затейливая резьба, изящные, в стиле модерн деревянные особняки — разрушается и исчезает, я везу туда самых мне близких по духу людей, чтобы они насладились ощущением подлинной истории.
В Юрьевце есть три музея: кинорежиссеров Тарковского и Роу и архитекторов братьев Весниных, но туда нет смысла заходить: нет почти ничего эксклюзивного, ценного и уникального. Обычные старательные экспозиции — комната с аутентичными времени вещами, копии документов, писем, фотографии. Уж лучше сходить в краеведческий — там, по крайней мере, можно увидеть, как выглядел Юрьевец в прошлой жизни, когда он был центром лесоторговли, бурлачества и крупной пристанью. Теперь Юрьевец не может принять даже захудалый туристический пароход — из-за разлива воды, затопившей две трети города, берега заилились, заболотились, и только катера возят туристов на песчаные Асафовы острова — верхушки прежних гор, торчащие из воды.
Сегодня селятся в Юрьевце любители рыбалки и охоты, машины с московскими номерами стоят у немногих крепких домов. Но в целом, несмотря на покупку для местного музея архива Тарковского за 1,3 млн фунтов стерлингов, город пуст, и
каждый встреченный житель с мазохистким удовольствием расскажет вам, как было тут хорошо раньше, при советской власти, а особенно до советской власти, и как ничего нет теперь.
Городской сад с чахлыми аллеями плотно отгорожен от вида на Волгу земляным валом — ил илом, но дует ветер, море, хоть и мелкое, издалека гонит волны, разбивая их о бетонные сваи, укрепляющие берег. Старый пивной завод, который начали было перестраивать под гостиницу, так и остался незаконченным, он уже давно выставлен на продажу, но никто не покупает. Школа, занимающая несколько классов в огромном, выстроенном по инициативе земства к столетию Пушкина здании женской гимназии, насчитывает совсем мало учеников. Количество пепелищ по всему городу удручает. Кажется, там скоро все сойдет на нет, соборы и колокольни рухнут, и от богатого и тучного города, радением местного купечества имевшего бесплатное начального образование, останутся одни руины и охотничьи домики.
Нигде так наглядно не замечаешь заброшенность и отсутствие средств, как в маленьких городках, центрах еще более депрессивных районов.
Всего в России 1114 городов, из которых три города федерального значения, 14 городов-миллионников, 83 — центры субъектов. Согласно проекту стратегии пространственного развития России, которую в конце июля Минэкономразвития направило на ведомственное согласование и для ознакомления регионам, в выбранных для приоритетного развития 40 агломерациях (320 городов) проживает 50% населения страны. Они обозначены как точки роста. В оставшихся городках и сельских поселениях живут другие 50% населения. Тут роста не будет, но что-то делать надо, как-то тоже «гармонизировать».
Приволжские города без промышленности и торговли, маленькие райцентры, где уже нет и не будет строиться ничего существенного, могли бы существовать за счет туризма, если бы турист туда добирался. Но тут возникает проблема, о которой мало кто сейчас задумывается. Допустим, местные власти добьются включения в программу по поддержке малых городов и исторических поселений Юрьевца, Кинешмы и Плеса. И они будут благоустроены по «аналогии работы с благоустройством Сергиева Посада Московской области».
Конечно, надо благоустраивать Юрьевец. Все-таки самый древний город Ивановской области. А бедность там уже нищенская. Например, сейчас через социальные сети сотрудники Дома Сказки (музей Роу) ищут деньги на замену обрушившихся в грозу ворот. Кстати, прекрасная резная веранда этого замечательного дома уже давно находится в состоянии буквального развала, а траву вокруг дома вообще не косят.
Но допустим, какие-то деньги дадут. И начнется реконструкция. А поскольку денег мало, реконструкция пройдет как обычно, то есть вместо реставрации начнется воссоздание. Восстановят навигацию, к речному вокзалу причалят пароходы, им навстречу выйдут горожане с пирожками и сувенирами. Родится еще один музейно-туристический комплекс на продажу.
Современным туристам нужен аттракцион, его они и получат. Потому что отношение к историческому наследию у нас официально потребительское. Зачем еще нужно прошлое, если его не продавать?
Но если бы можно было законсервировать сегодня хотя бы эти оставшиеся с начала ХХ века деревянные дома Юрьевца, их покосившиеся, но не изменившиеся за столетие подъезды, наличники, эту атмосферу, облик, воздух, тишину, печальные закрытые храмы. Но нет, если будут получены деньги, купола непременно позолотят, покосившиеся дома снесут, в окна старых промышленных зданий вставят стеклопакеты, деревянные рыночные ряды заменят на нарядные пластиковые палатки.
Хотя этика сохранения наследия, изложенная в Венецианской хартии ЮНЕСКО еще в 1964 году, предполагает приоритетным нечто совсем иное. Хранить прошлое, причем не только архитектуру, но и облик, атмосферу, обычаи и ремесла, ландшафты и городские пейзажи следует не ради торговли. «Духовные послания от прошлых поколений» временно находятся в наших руках, и мы обязаны их передать следующим поколениям «во всем богатстве их подлинности».
Именно соответствие критерию подлинности делает объект ценным. Имитация и подделка не требуют передачи будущим поколениям, они суррогаты, их ценность ничтожна. Но в России от бедности и отсталости многим искренне кажется, что нет ничего предосудительного в том, чтобы улучшить, освежить, приукрасить историческое прошлое.
Это наша большая беда, потому что мы тем самым убиваем историческое наследие, мы огрубляем и заменяем подлинное на подделку, радуемся тому, что выглядит она «как в кино», тем самым лишая потомков подлинных свидетельств былого. Нам часто кажется, что нет разницы между подлинным зданием и новой ее копией, вернее, новое даже лучше, крепче. Несмотря на то, что в международном движении за сохранение культурного наследия именно качество подлинности делает объект окном в историю. Реконструкция и воссоздание утраченных фрагментов исторического памятника должно заканчиваться там, где нет достоверных сведений о том, как оно выглядело когда-то. Мы же легко достраиваем, додумываем, заменяем прошлое на игрушку, подделку, подобие, и тем самым навсегда убивая памятник.
В России не так много мест сохранилось в неизменности. Тот же Юрьевец на две трети залит водой, и говорят, что Тарковский, собираясь снимать фильм «Зеркало», приезжал туда в поисках натуры, но, не узнав ничего из запомнившегося ему в детстве, принял решение искать натуру в Подмосковье.
Когда в 30-е годы ХХ века коммунисты принимали решение о разливе Волги, приведшее к едва ли не экологической катастрофе, они хотя бы ориентировались на другие цели:
разрушение старого уклада сопровождалось строительством нового, желанием развивать промышленность, добывать энергию. Позже выяснилось, что цена оказалась слишком высокой. Но разрушать прошлое, просто чтобы заработать на жизнь сейчас? Турист будущего захочет увидеть не бутафорию, не подобие, а подлинные вещи. Он будет ценить те объекты, в которых есть подлинность, аутентичность, реальное прошлое, а не его выдуманный образ.
Получается, что отказываясь от настоящего прошлого, мы отказываемся и от будущего?
Если честно, нынешний российский культурный туризм — ужасен. Ориентируясь на массовый вкус и невысокие цены, он понижает в общественном сознании и без того невысокую ценность памяти.
Советская власть не создала почти никакой красивой архитектуры, в отличие от предыдущих периодов, когда все же строили и создавали прекрасные здания, до сих пор наши главные памятники культуры. Но все же и в советское время появилась своя эстетика, которую уже совсем никто не собирается оберегать. Сегодня побеждает позиция, предлагающая редизайн исторического пространства вместо его консервации, сохранения, основанного на любви и стремлении понять иное время.
По всей стране основная тенденция — создание копии, муляжа, подобия. Тотальная фотография в исторических костюмах, театральное представление ради единственной цели — экономической выгоды. Сегодня многие думают, что ничего настоящего уже и нет, а раз нет, то зачем и заморачиваться, не лучше ли использовать материальное наследие для улучшения качества жизни здесь и сейчас?
Собственно, поэтому я предпочитаю тихий бедный Юрьевец заново построенному, блестящему Плесу. Боюсь только, что мне все труднее будет находить себе сторонников.
