Газета.Ru в Telegram
Новые комментарии +

Последнее бабье лето

Иногда я чувствую себя Кэрри Брэдшоу.

Была такая воображаемая писательница из сериала «Секс в большом городе». Одна из четырех главных героинь. Кэрри по сюжету писала колонки в какое-то нью-йоркское печатное издание, а между этим встречалась со своими тремя подругами.

Так вот эта Кэрри Брэдшоу — я!

Не потому, что я такой же хорошенький. Или что у меня лошадиная челюсть. А по другой причине.

Дело в том, что я тоже, как и она, спец во всяких амурных делах. Люди этим пользуются. Заказывают мне материалы. Напишите, говорят, что-нибудь с розовыми слюнями! Хорошо, говорю, будут вам розовые слюни.

Так вот. Есть у меня подруга. Она дура. Но не это главная ее, так сказать, психологическая особенность. Главная — это то, что ее почему-то любят мужчины.

Она уже отцвела, как роща, но есть еще в ней остатки каких-то всполохов. Отблески. Знаете, вот смотришь иногда на стареющую бабу — а что-то в ней переливается. И не обязательно алкоголь! Последнее бабье лето.

— Почему-то меня, Дмитрий Борисович, все последнее время страшно хотят! — говорит. — Это оттого, что я сексуальный магнит? — спрашивает (а ей, как я уже говорил, хорошо под пятьдесят).

— Наверное, — туманно отвечаю я. И глаза опускаю.

И вот сидит Марианна (ну назвали ее так, она не виновата!) на своей кухне и рассказывает мне очередную историю.

— Я, как вы знаете, Дмитрий Борисович, плясунья. Танцую я. Занимаюсь в известной студии южноиспанского танца фламенко. Какая-никакая, а слава у меня есть. Люди этим и пользуются! Однажды даже пригласили меня в прямой эфир какого-то шоу на Первом канале. Обсудить животрепещущую тему. Кажется, что-то про свадьбу Примадонны с Галкиным. А как тут без танцовщицы фламенко? Никак! Ну вот и приехала я. Микрофон-петличку мне прицепили, пудрой присыпали, сижу перед началом эфира.

А там как устроено? Всех гостей шоу, которые сидят в креслах (а это очень почетно — в кресле сидеть), еще до самóй телевизионной студии запускают в отдельный зал. Там конфеты, пирожные, кофе, чай. И газеты. Чтоб, значит, гости перед эфиром не заскучали.

И вот съела я одну зефиринку, чаю попила и газету, на свою беду, открыла. А там про какого-то мне неизвестного певца молодого. Про его мировое турне.

А надо сказать, у меня был тогда бойфренд. На 22 года меня моложе. Тоже все под гитару пел. В славу рвался. И вдруг у меня что-то аж внутри царапнуло. По самому сердцу. По живому. Что вот я, такая вся знаменитая танцовщица, сижу сейчас в комнате ожидания Первого канала, жду своего звездного часа, а через какие-нибудь два года тот, кого я люблю, станет знаменитее меня.

Никто и не вспомнит про Марианну. Подумаешь, была такая плясунья, трясла монистом, крутила бедрами, зажигала в мужчинах-зрителях мутный огонь желания. Но что теперь? Теперь-то кому она нужна? А про него все говорить будут.

И тут мне стало нехорошо.

«Нет! — сказала я себе внутри темным голосом. — Не хочу, чтоб так было. Пусть не будет у него мировой славы!» А я ведь колдунья, Дмитрий Борисович. Все мои желания всегда исполняются.

(«Господи, она еще и колдунья!» — с тоской подумал я и опять глаза опустил. На клеенку с розочками.)

— Так и случилось! — продолжила Марианна. — Он сейчас жив-здоров, женат, любим, дети у него есть. А вот мировой славы нет. Я запретила.

И вот проходит несколько лет. И появляется у меня новый любовник. Ему 22, мне 47. Разница — двадцать три года.

— Двадцать пять, — вежливо поправляю я. А она всё как будто не слышит.

— Он тоже там чем-то творческим занимается. То ли поет, то ли в театре играет. Он мне очень нравится! И вот сидит он однажды у меня на кухне и гонит мне свою молодую пургу. Глаз его горит, на щеках румянец. Лепечет: «Я знаю, я чувствую. Скоро меня ждет большая слава. Меня позовут сниматься в Голливуд. И в России станут много снимать. И буду я тогда мировой знаменитостью».

А я лежу, его голову на своей груди держу, локон его себе на палец наматываю…

— Вы же, кажется, только что сидели? — перебиваю я ее, побледнев.

— Ну, может, и сидели, — продолжает Марианна покладисто. — И вот сидим мы, значит, на кухне. Я напротив него, он у стены, и вдруг я так ясно понимаю. Одну вещь. Как будто это все изнутри у меня идет. Как будто такая волна прозрачная поднимается. Четкое и ясное такое осознание.

Пусть. Пусть у него будет мировая слава. Цветы, девочки, интервью. А про меня пусть даже никто и не вспомнит. И он в том числе.

Ну была у него одна танцовщица. Ну плясала она в свои пятьдесят лет, а потом осыпалась, как цветок, в песок. Ушла. Главное, чтоб у него все было хорошо. А я уже свое отжила.

…И в этот момент я окончательно убедился, что моя Марианна — дура.

Новости и материалы
В Челябинске депутата обвинили в нападении на коллегу
СК завершил проверку показаний на месте теракта в «Крокусе»
В США заявили о потере популярности Байдена и лидеров стран ЕС
Россиянин сделал шаурму с начинкой из наркотиков и попался полиции
В Раде подсчитали число уклонистов
Россиянин сел на 10 лет за попытку переметнуться на сторону ВСУ
Telegram удалил более 256 000 запрещенных материалов по требованиям РКН
Раскрыты детали «помолвки» Леонардо Ди Каприо и его возлюбленной
Путин предрек во сколько раз вырастет вклад туризма в ВВП страны к 2030 году
В ГИБДД рассказали, сколько россиян провалили экзамен по вождению
«Тяжело морально»: Лазарев резко сбросил вес на фоне теракта в «Крокусе»
Жена Константина Ивлева сообщила о травме позвоночника после падения
Мари Краймбрери вступилась за знаменитостей, которые помогли пострадавшим в теракте
Путин проводит совещание по внутреннему туризму в РФ
В Сибири учителя, обвиняемого в педофилии, выпустили на свободу
Apple может надолго отменить выход складного iPhone
Лавров упрекнул Армению в шельмовании России
В конгрессе потребовали от Пентагона отчитаться за африканские госперевороты
Все новости