Цивилизация
В день голосования в деревне Березняки Сергиево-Посадского района выбирали только губернатора Подмосковья (районная и поселковая власть еще не отработала свой срок), и потому предвыборного ажиотажа здесь не наблюдалось. На фонарных столбах и дверях подъездов не красовались налепленные друг на друга разномастные плакаты, не беспокоили местных жителей агитацией и представители самих кандидатов. Необходимую информационную работу провела лишь участковая избирательная комиссия, в состав которой вошла и корреспондент «Газеты.Ru».
Избирательная комиссия собралась на участке № 2828, в сельском доме культуры «Юность», в 7 утра. Среди нас воспитатели детсада, библиотекарь, обходчица «Мособлгаза», школьный учитель, водитель, бухгалтер администрации. Как и положено по новым правилам, все члены комиссии делегированы в ее состав политическими партиями или трудовыми коллективами. Холл ДК, где разместилась комиссия, хорошо просматривался с улицы через огромные окна, урны и переносной ящик для голосования сделаны из прозрачного пластика.
«У нас все открыто и прозрачно», — шутили мои коллеги.
В списках избирателей 2282 человека – жители самих Березняков и ближайших деревень. В «моих» списках – 11 двухэтажных домов, всего 450 человек. Получаю под роспись 100 бюллетеней – больше все равно не понадобится, поясняет секретарь комиссии. Помещение обходят полицейский и представитель пожарной охраны. И в 8 утра председатель комиссии Наталья Яшина объявляет об открытии участка.
Сразу появляются несколько человек, спешащих на работу. «Боимся, что бумажек не достанется», — без тени улыбки сообщает хмурый мужчина, первым подошедший к моему столу. Затем наступает затишье. Обсуждаем с коллегами, кто и сколько успел выкопать картошки до зарядивших на неделю дождей. Картошка в Березняках, кстати, очень вкусная: проверено во время перекусов.
Около 9 утра потянулись пожилые люди. Некоторые удивляются: «Мы что, только губернатора выбираем, а не мэра?» Интеллигентного вида мужчина лет 70 молча берет бюллетень, голосует и возвращается к моему столу с вопросом: «А за губернатора мы сегодня не голосуем?»
«А где Собянин? – интересуется пожилая пара, изучив бюллетень. – Мы по телевизору видели: здесь должен быть Собянин!»
Некоторые спрашивают, за кого голосовать. Объясняю, что не имею права давать советы, и прошу не заполнять бюллетени у стола, а пройти в кабину для голосования. «Да не пойду я в вашу кабину: ноги болят, — говорит бабушка с костылем. — Вот тут женщина одна есть — ладно, давай за нее». Повздыхав, добавляет: «Все спиваются».
К 10.30 из моего списка проголосовали всего 16 человек. «Никто не идет. Конечно, такой бардак в стране», — объясняет мне еще одна бабушка и ставит в бюллетене крестик против первой фамилии.
В 12 часов в ДК начинается концерт местных творческих коллективов, а на избирательном участке – всплеск активности. Люди приходят семьями и, проголосовав, спешат в зал посмотреть на выступление своих детей. Детей в Березняках много – почти столько же, сколько совершеннолетних избирателей. Большая школа работает на полную мощность, а единственный детсад переполнен, рассказывают березняковцы.
Второй, закрытый еще в 90-х годах детсад разрушен и разворован — восстановлению не подлежит.
К середине концерта у меня выдано уже 40 бюллетеней. «Хочу сейчас со сцены прочитать свое стихотворение», — говорит мне пожилая избирательница Лариса Ивановна и протягивает листок с отпечатанным на нем текстом под названием «Добродушная Россия». «Я бы хотела издать свои стихи, но для этого же придется продать квартиру», — сокрушается Лариса Ивановна.
У пришедшего следом мужчины другие проблемы: «Где здесь строка против всех?»
Объясняю, что такой уже нет. «А как же мне сделать против всех? Два месяца нет горячей воды — почему я должен за них голосовать?» — нервничает мужчина. Говорю, что можно испортить бюллетень, и вижу осуждающие взгляды коллег: никаких советов, тем более о том, как испортить бюллетень, давать нельзя.
Впрочем пожаловаться на мое нарушение некому: наблюдатели проявили к нашему участку еще меньше внимания, чем избиратели.
На участок возвращается машина, объезжавшая деревни. Нам несут душистые, прямо с дерева яблоки: в каждом доме членов комиссии старались угостить. Сквозь стенки прозрачного ящика видно несколько десятков бюллетеней. «У нас очень специфический участок — девять деревень, которые мы никогда не оставляем без внимания, — говорит мне председатель комиссии. – Там прописано по три-пять бабушек, но ведь мы работаем не только на процент, а думаем в первую очередь о людях. Заранее развозим приглашения и спрашиваем, кто хочет голосовать, к кому приехать».
Во второй половине дня снова небольшой всплеск активности. Приходят молодые люди с детьми, люди среднего возраста. В поселке с населением в 4,5 тыс. жителей все друг друга знают. Радостно приветствуют членов комиссии. Участок начинает напоминать клуб по интересам: обсуждаются свадьбы, крестины, начало учебного года.
«Татьяна, почему одна?» — спрашивает кто-то из комиссии подсевшую к моему столу женщину. – «Да лежит мой-то». Я предлагаю написать заявление для голосования на дому, все вокруг смеются: супруг избирательницы лежит пьяный.
Березняковцы вообще с удивлением смотрят на меня – единственную здесь чужую. Подкалывают: на вопрос «какой у вас дом?», который не задал бы никто из местных членов комиссии, отвечают «кирпичный». Протягиваю бюллетень расписавшемуся в списках мужчине — отвечает: «Да он мне не нужен, возьмите себе на память».
Вопросы о не пришедших на участок членах семьи ближе к вечеру задаются все чаще.
Несмотря на отмененный порог явки, для комиссии процент проголосовавших остается важным показателем. К 18.00 у нас он составляет 18%. Члены комиссии начинают перелистывать телефонные книги: мы не применяем административный ресурс, а обзваниваем знакомых, объясняют мне коллеги. Одна из них весь день пытается по телефону уговорить прийти проголосовать мужа: «Твоего голоса не хватает». Безуспешно.
«Почему родители не пришли? — строго спрашивает свою молодую родственницу сотрудница «Мособлгаза». – Иди домой, скажи им, что отключим вам газ и горячую воду».
Я тоже заражаюсь общим настроением. Да, порога явки нет, и санкций к комиссии и уж тем более ко мне никаких не будет. Но обидно. Ловлю себя на мысли, что хочу пригрозить игнорирующим выборы селянам, что напишу в газете о том, какие же они недисциплинированные.
Снова пересчитываем проголосовавших — до 20% не хватает несколько человек. Смотрим в окно — дружно радуемся: машина подъехала — избиратель, а может, даже два. Последним на участок заходит местный житель – врач, заехавший в поселок на перепугавшей всех «скорой».
В 20.00 закрываемся. Гасим неиспользованные бюллетени — таких осталось 1137 из полученных комиссией 1600. Вскрываем урны: за действующего руководителя региона проголосовали 406 человек (88%), за его пятерых соперников – от трех до 14 человек. Несколько бланков, о которых, конечно, никогда не узнает победитель выборов, выглядят как крик души. «Будете губернатором, уделите внимание сельскому хозяйству», «Не забывайте про стариков!», — обращались к безликой бумаге селяне.
